Ведьма и инквизитор

С тех пор как Эдерра взяла на себя заботу о Май, а это произошло, когда та была еще грудным младенцем, она всегда разговаривала с ней без сюсюканья и уменьшительных словечек, которые обычно используют в разговоре с маленькими детьми. Она была уверена, что Май, будучи дочерью дьявола, от рождения наделена обширными познаниями в отношении всего земного, небесного и подземного мира, посему не стоит ломать комедию и разговаривать с ней тоненьким голоском, словно с недоумком. К тому моменту, когда у Май прорезались все зубы, она не издала ни одного крика, не говоря уже о стоне. Она могла часами играть с какой-нибудь кривой щепкой, передвигаясь на четвереньках, по-звериному, и вообще не пролила за свою короткую жизнь ни единой слезинки. Сначала это совершенно не беспокоило Эдерру, однако с течением времени она решила, что здесь что-то не так, и попыталась добиться от нее хотя бы намека на плач.

— Я найду для этого средство, — с досадой говорила ей Эдерра, показывая на глаза. — Время от времени человеку не мешает немного поплакать.

Она перепробовала все на свете. Смешивала в ступке одну унцию атутии, одну драхму помета ящерицы и кусок сахара и этой смесью терла глаза девочки натощак, за два часа до еды и за два часа до ужина. Так как это не помогло, девять раз сожгла атутию в горшке, высыпала пепел в настой розовых лепестков, высушила его на воздухе, все перемолола и просеяла через частое сито, чтобы натереть этим порошком веки Май. Ей так и не удалось добиться того, чтобы у малышки выступили слезы, зато зрачки стали темными, блестящими и огромными, как влажные раковины некоторых моллюсков. И такими они осталось навсегда: в глазах Май белок был едва заметен. Блестящие, как темное стекло, странной формы глаза вкупе с крохотным личиком, заостренными ушами и длинными, тоненькими ножками в конечном счете делали Май похожей на новорожденного олененка.

В итоге старания Эдерры выбить у девочки слезу обернулись мукой для них обеих. Как только малышка видела, что та подступает к ней со своими чугунками, она начинала верещать как одержимая и ее начинало колотить. Эдерре это надрывало сердце, она боялась, что Май возненавидит ее за эти слишком настойчивые попытки, и поэтому ей пришлось оставить затею с глазными мазями, чтобы прибегнуть к другому способу.

Она решила испугать ребенка до слез историями об Ингуме, который будто бы способен схватить спящих детей сзади за шею и задушить. Слез у Май это опять-таки не вызвало, зато она совсем лишилась сна. Целую неделю спала вполглаза, чтобы оградить себя от происков Ингумы, пока Эдерра не поняла, что ее ухищрения вместо того, чтобы выдавить слезинку, в итоге сведут девчонку с ума, и в конце-то концов, коли слезы не выступают, значит, для нормальной жизни они ей наверняка не нужны. Чтобы успокоить малышку, она научила ее заклятию, которое не позволит Ингуме или любому другому злобному существу, которые по ночам охотятся за детьми, прийти и задушить ее.

Господь и Дева мне защитой.
Ингума, сгинь и пропади,
За мной во тьме не приходи,
Пока не перечислишь точно
Всех звезд на небе беспорочном,
Всех трав, растущих на дугу,
И всех песчинок на сыпучем берегу.

После этого Май уже не боялась ни Ингумы, ни ночной темноты, ни порошков и снадобий Эдерры, ни того, что отец-дьявол явится и заберет ее с собой. Однако, когда сердце ноет, вот как сейчас, она готова была отдать все на свете, лишь бы глаза ее были в состоянии проливать потоки слез до самого рассвета.

VI О том, как собрать урожай мандрагоры без риска для жизни, а также изготовить средство против отравы

Иньиго де Маэсту отправился в путь с первыми лучами солнца, чтобы пораньше добраться до дома Хуаны. Он был самым молодым из помощников Саласара, это сразу было видно по его безбородому лицу отрока-херувима и по вызывающей, озорной манере поведения, типичной для человека, еще не познавшего ударов судьбы. Гладкие и послушные волосы пшеничного, почти пепельного цвета, стоило им немного растрепаться, падали ему на лоб, словно плотная накидка, а чистая кожа и небесно-голубые глаза, обрамленные загнутыми вверх ресницами, явились причиной того, что в детстве его не раз принимали за девочку.