Ведьма бывшей не бывает (СИ)

– Ну и что ты выбираешь?

– А то мне самому приятно в грязи сидеть. Ни одну русалку не заманишь! Водяной я! Все болота осушу.

– А вот все, пожалуй, что и не надо, – вмешался леший. – Тебе, хозяйка, конечно, виднее, но ни к чему окрестному люду к тебе лёгкую тропу открывать, оглянуться не успеешь – тракт протопчут. И не будет тебе покоя ни днём, ни ночью.

– Это точно, – нахмурилась я. В ушах явственно прозвучало нахальное «Хозяйка! Отворяй! Гостя принимай!», и меня передёрнуло. – Осушить болота вокруг избы. Так, чтобы мне лягушки спать не мешали. И лес не загаживать. Вы уж с лешим сами разберитесь, где болотом путь перекрыть, а где и бурелома простого хватит.

– Кое-где можно и просто стёжки-дорожки перепутать, – добавил леший.

– Это уже сами разберётесь, – повторила я. – Потока паломников мне тут точно не надо.

– Стёжку старую оставлять? – деловито поинтересовался водяной.

– Какую?

– Прежняя ведьма велела сделать. Мол, кому по большой нужде, тот пройдёт. А досужие болтуны – забоятся, – пояснил лешак.

Я задумалась. С одной стороны, всё правильно. Мало ли у кого какое горе. С другой, мне самой не помешает связь с «большой землёй». Леший вроде на грибы или на зайца какого жадничать не станет, но кто его знает. Да и хлеба хочется порой... Но все эти размышления с лихвой перекрывались другим. Если сюда будут шастать люди, то рано или поздно слух о новой ведьме дойдёт и до столицы. А тогда жди гостей из тех, кого я видеть не желала совершенно или желала слишком сильно, но права такого не имела.

– Подумаю, – сказала наконец я. – Пока пусть остаётся. Но чтобы без моего ведома ни одна муха по этой тропе не пролетела.

– Не пролетит, хозяйка, не сумлевайся, – проскрипел леший.

– Ты что скажешь, вредитель?

– Я не вредитель, – заныл было водяной, но, наткнувшись на мой не предвещавший ничего хорошего взгляд, сбился. – Сделаю.

– Отлично. Начать можешь с того, что уберёшь яму от моего крыльца. А уж если вон там по краешку ручей пустишь, то будем считать, что ты твёрдо встал на путь исправления.

– И русалкой наградишь?! – подскочил тот.

– Наградить не награжу, – покачала головой я. – Ещё только не хватало топить кого-то тебе в угоду. Но как ими обзавестись, со временем подскажу.

Водяной радостно булькнул, и болото у порога испарилось.

– До встречи, лесной хозяин, – я поднялась и, не удержавшись, добавила. – Ты заходи, если что.

Пенёк ожидаемо юмора не уловил и солидно проскрипел:

– Свидимся, хозяйка.

Я посмотрела, как он исчезает в тёмном провале, быстро затянувшемся обратно, и пошла к избе. «Будем надеяться, что домовой пережил купание... Вроде в прошлый раз он его и не заметил вовсе».

ГЛАВА 21

Домовик плаванье под печку не заметил. Как, впрочем, и фолиант-травник, который я открывала с некоторой опаской. Но книга действительно оказалась зачарованной. Несмотря на то, что вытащила я её из мокрого комка своей одежды, на обложке не осталось ни капли влаги. Как и внутри.

В очередной раз запамятовав, в каком из мокрых лаптей обретается домовой, я выставила на лавку оба:

– Прибыли, братец. Принимай хозяйство.

– Да... – протянул дедок, как обычно материализовавшись у меня за спиной, – хоромы-то...

– Тесные? – хмыкнула я.

– Нет. Отчего же тесные? Просторно. Мокрые хоромы. Али у водяного в царстве обосноваться решила, матушка?

– Нет. Скорей уж он у меня.

Домовик сморгнул, уставившись на меня с каким-то странным выражением на морщинистой мордочке:

– То, конечно, дело не моё. И вообще не дело. Водяной, конечно, нечисть разумная. Но не дело это, матушка, честной ведьме с нечистью путаться.

– С нечистью?! – вспыхнула я. – Ты, батюшка домовой, в тапке пересидел? С непривычки голову напекло? Так недолго и обратно в тапок отправиться! С какой ещё нечистью я путаюсь?!

– А с чего это он у тебя обосновался? – ничуть не испугался моих угроз домовик. – Он хоть и разумная, а всё нечисть. И без хозяйского приглашения ему в чужой дом ходу нет.

– Да кто бы его приглашал, – проворчала я. – В окно сунулся да воды налил, паразит.

– Так шашни ты с ним не водишь? – всё же уточнил старичок. – Они порой таким добрым молодцем обернуться могут, что только держись. Особенно молодые.

– Хватит с меня добрых молодцев, – буркнула я. – Они мне ещё на Буяне надоели. Все тридцать три штуки. Кто с ними сравнится?

– Тоже верно, – угомонился наконец домовой. – Я ведь отчего спрашивал. Никак нельзя ведьме, хоть самой завалящей да слабой, с нечистью любови крутить. Они как пиявки. Про любую лябовь расскажут, хоть братскую, хоть мужнину, лишь бы силой натянуться...

– И ты? – хмыкнула я, откладывая в памяти очередной факт о местных порядках.

– И я, – признал домовик, как ни в чём не бывало.

– Как? – опешила я.

– А вот так. Не с тобой, с тобой у нас другая каша. Домовой с хозяйской кровью жизнью повязан – станет её слабить, и сам ослабнет. А вот была бы у тебя служанка али воспитанница кака...

Старичок мечтательно закатил глаза.

– Но, но, но, ты полегче, хозяин, – нахмурилась я. – В моём доме никто никому голову морочить не будет.