Ведьма

В районе Персии познакомилась с Ибн Сина (Авиценна). Была удивлена его смелостью в хирургии и приверженностью к чесноку. «Надо запомнить про чеснок» – Подумала Ингрид.

Устроиться в ученицы к Ибн Сина не получилось:

– Ты не любишь людей. Мои знания помогут тебе только их калечить и убивать. Не буду тебя учить.

Зато Ингрид научилась в этом климате выпарывать вино для своих настоек. Замороженное пиво здесь было недоступно.

Шаолиньский монах тоже после долгого очень долгого знакомства отказал Ингрид в обучении. И даже пригрозил расправой, если Ингрид будет наносить вред окружающим.

На обратной дороге Ингрид осела надолго в Китае. Потому что увидела случайно в очередном городе принца династии Цин. И влюбилась.

Пару слов, небольшое ментальное вмешательство и вот уже Ингрид в ближнем окружении. Принцу, да и вообще династии она нужна была в качестве бабки-знахарки при гареме. В основном чтобы устранять ненужные беременности.

Если Ингрид видела простую дурнушку наложницу, то делала специальную настойку. Два-три таких медикаментозных выкидышей и наложница уже бесплодна.

Если наложница была по мнению Ингрид красавицей, то удостаивалась грубым опьянением, воткновением руки по локоть и выскабливанием матки старческими ногтями. Треть таких абортов заканчивалось смертью пациентки. Ингрид людей, а особенно девушек ненавидела.

Принца отравили престолонаследники.

Ингрид возобновила возвращение домой.

С удивлением нашла по дороге домой новый город на истоке реки Невы. Северный московский император завораживал своей энергией. Ингрид даже заинтересовалась. Но увидела страшное ментальное поражение головного мозга Петра и отказалась от мысли задерживаться-знакомиться. Единственное сделала небольшой сюрприз. Наложила заклятие. Теперь те, кто раз посмотрит на каменную набережную Невы, то обязательно влюбится в этот город и захочет вернуться.

Дома Ингрид нашла порушенный забор. Это соседский молодой тролль Габр резвился с друзьями.

Ингрид обездвижила молодчика. Пусть теперь изучает только глазами жизнь местных мышей.

Полученные знания, умения и вообще утрата полноценной жизни утомили ведьму. Теперь по-большей части Ингрид сидела на берегу и думала-дремала. К ней иногда приходили люди и будили. Ходоки просили вылечить болезнь, или сделать аборт. Ведьма делала это за небольшие деньги только для прожить.

Однажды Ингрид почувствовала угрозу. На юге в заговорённом Ингрид городе родилась конкурентка. Девочку назвали Оля. Да ещё монах из Шаолиня решил снять вредоносное заклятие на соседского Габра. Эти двое объединились и освободили Габра. Даже сбежали на родину пигалицы Оли под защиту гранита набережных реки Невы.

Началась война.

Когда на Ингрид спускалось просветление в мыслях, она насылала безумные намороки на Олю.

Максимум чего добилась Ингрид – это пулевое ранение в олину ногу. Зато Оля обзавелась надёжными друзьями в виде тролля Габра, собаки Ласки, кота Шуршика, крыски Лапочки, альбатроса Птица, обезьянкой Чичей.

Ингрид для убийства Оли конструировала виверну и големов.

Ничего не получилось.

Однажды Ингрид очнулась от своих тёмных мыслей от свиста крыльев альбатросов в воздухе. Ведьма начала кидаться шаровыми молниями в птиц. На неё полетели бутылки. Разбились и вокруг разразилось пламя. Затем три гранаты разорвались под ногами Ингрид. Самый молодой альбатрос увлёкся, чтобы прокричать что-то обидное и был отброшен взрывной волной. Ведьма от неожиданности опустилась на одно колено и в эту самую секунду сразу три ледяных копья прошили её грудь вместе с сердцем.

Гордый и довольный Габр показывал Оле голограмму битвы с ведьмой. Остальные тоже сидели рядом: Шуршик, Ласка, Лапочка, Птиц, Птиц-5, Птиц-6 и перебинтованный Птиц-8.

Оля увидела на голограмме маленькую 12-летнюю девочку, которую избивают олины друзья. Непонятно покрутила головой и глядя на довольных друзей поняла, что они видят ведьму. Это только Оля видела маленькую девочку.

Оля схватилась за живот и по лицу потекли слёзы. Голограмма закончилась. Олины друзья начали расходиться, довольно обсуждая гибель противной ведьмы. И только Оля, держась за живот, смотрела в небо заплаканными глазами и шептала:

– Моя дочь будет самой любимой!