Ведьма

Лорсо вошел в хижину Слез Нефрита. Окна были завешены медвежьими шкурами, полностью закрывавшими дневной свет. Старуха сидела перед жаровней, установленной на четырех ножках, изображавших драконов. В своих челюстях они держали поднос, на котором пылали жаром угли. Над углями был подвешен небольшой котел. Пар, густой как сироп, поднимался из глубин сосуда и растекался, как щупальца по грубому потолку хижины.

Не отрывая взгляда от своего огня, Слезы Нефрита приказала:

— Быстро закройте дверь, не то пропадет то, что вы уже потревожили! Садитесь на пол возле кровати, оба!

Она запустила руку в лежавший у ее ног плетеный мешок с сухими травами. Из повалившегося набок мешка высыпалась какая-то неприятная масса. Кривым пальцем Слезы Нефрита стала выуживать из нее что-то для своего котла. Лорсо обратил внимание на то, что теперь, после того как дверь была закрыта, дым устремился в окно за его и Домела спинами.

Едва слышным голосом Слезы Нефрита молилась:

— Сосоласса, помоги своей рабыне. Помоги мне объединить то, что ты открыл мне, открыл моей матери, открыл моей бабушке. Возношу тебе свою молитву, отец штормов, охотник из Глубокого Покоя.

В темноте на стенах хижины мягко светились полированные маски. Чучела животных наблюдали за происходящим своими агатовыми глазами, отсвечивавшими рубиновым огнем от пылавших углей.

Лорсо втянул щеки и крепко их закусил. Слезы Нефрита обращалась к божеству, и, как ему было известно из собственного опыта, она не могла в полной мере контролировать происходящее. После ее общения с Сосолассой появлялись странные микстуры и порошки. Слезы Нефрита никогда не говорила, для чего они. Тем не менее Лорсо рос и видел, как враги Слез Нефрита становились ее союзниками. Кроме тех, которые чахли и умирали. В клубящемся дыму было нечто зловещее. Чувствуя это, Лорсо бессознательно сопротивлялся. Рядом с ним Домел заметно терял самообладание.

— Этот запах, — протяжно проговорил он. — Он мне не нравится. Он проникает мне в голову. Он не раздражает. Он пугает. Но мне хорошо. Я настроен дружелюбно, понимаешь? Мне хочется говорить с тобой, Слезы Нефрита. Ты хороший человек. Гораздо лучше, чем все думают. Я люблю тебя. Когда мы с твоим сыном беседовали…

Протянув руку, Слезы Нефрита ударила его по голеням своим посохом. Домел вскрикнул и сказал:

— Ты это сделала потому, что я тебе нравлюсь, да? — Он повернулся к Лорсо: — Разве не замечательно то, как мы все любим…

— Закрой свой рот! — Слезы Нефрита еще раз ударила Домела, на этот раз сильнее.

— Вынеси котел наружу, — обратилась она к Лорсо. — Быстро. И не дыши около него.

Когда Лорсо вернулся в хижину, Домел трясущимися руками снимал с окон медвежьи шкуры. Солнечный свет прямоугольным светлым столбом сиял в остатках дыма. Лорсо смотрел, как в этом столбе поднимался, опускался и завивался дым. Протянув руку, он отогнал тоненькую струйку и счастливо засмеялся.

Потом он вспомнил о чем-то, что его беспокоило. О чем-то злом. Он был очень зол. Нет, не был. Все было прекрасно. Какой замечательный этот дым! Он играл с его клубами. Его рука превратилась в рыбу. У рыбы вырос рот.

Посох щелкнул его по лбу, как кнут. Он тяжело шлепнулся на землю у двери в хижину, держась обеими руками за выраставшую на лбу здоровенную шишку. Над ним, держа Домела за ухо, как нашкодившего ребенка, стояла Слезы Нефрита. В другой ее руке была миска. В ней тлели смятые листья. Отпустив Домела, который с глупой улыбкой немедленно растянулся на траве, она глубоко вдохнула этот новый дым и потом сунула миску Лорсо.

— Дыши. Глубоко. Быстрей.

Лорсо повиновался. Дым щипал и отдавал горечью во рту. Он вспомнил о драгоценном порошке, который доставали у Коссиаров и называли сушеной апельсиновой кожурой. Потом дым вдыхал Домел. На какое-то мгновение Лорсо стало смешно: голова старика болталась на шее, как зрелая тыква на лозе.

Потом к Лорсо возвратилась прежняя злость. В его воображении возникла Джалита с издевательским выражением на лице. Затем она стала уменьшаться и вовсе исчезла.

Слезы Нефрита передала миску Лорсо, чтобы тот отнес ее на место. Он направился было в хижину, но потом, передумав, поставил ее на лавку у двери. Когда Лорсо повернулся обратно, Слезы Нефрита нежно прикоснулась к шишке на его лбу.

— Боль обостряет ум. Я видела, как ты соединяешься с дымом. Это меня напугало. Ничто не должно к тебе прикасаться, сын мой, ничто.

Он посмотрел на ее сухое, сморщенное лицо. Он рассмотрел в этих древних чертах то, что никто другой никогда не видел. Любовь. Любовь к нему.

Ему было знакомо то зло, та враждебность и алчная жажда власти, которые отражались на этом лице. Все Скэны знали это лицо так же хорошо, как они знали море. И только Лорсо знал о ее любви.

Это выражение любви уводило страх, успокаивало. Лорсо чувствовал, что оно его защищает.

Но не в этот раз. По его лицу стекал пот.

— Случилось что-то плохое.

Ему страстно хотелось взять ее руку и приложить к своей щеке.

— Расскажи мне, что случилось. Мы всегда разрешали твои проблемы. Позволь мне еще раз оказать тебе помощь, сын мой.