Ведич

Утром одиннадцатого сентября, вместо того, чтобы закончить разбирательство по делу разгромленной команды ФАС и смерти магистра Сулухутдина Махмадшарифа, конунг отправился в Брянск.

Конечно, владея легкоступом, то есть способом мгновенного преодоления пространства, называемого на Востоке мано-джаро, Чертков мог бы добраться до Брянска и без всякого транспорта. Но он поехал на машине, предпочитая «Мерседес» последней модели, и взял с собой двух молчаливых служек, владеющих боевыми искусствами на уровне спецподразделений типа «Альфа» и «Витязь».

За день до того, десятого сентября, Ираклий встретился сначала с Онуфрием в Велее, а потом с Тарасовым в Жуковке.

Глеб Евдокимович обрадовался появлению «старшего по званию», с которым был знаком уже много лет и считал своим другом. Они проговорили целый час, вспомнили общих знакомых, соратников, погибших, жён и детей. Выпили по глотку сухого вина за встречу. Потом Ираклий приступил к изложению Замысла.

Вскоре к ним присоединился Никифор, также обрадованный встречей с давним приятелем, и они ещё раз обсудили предложенный Федотовым план.

– А Чертков точно приедет? – поинтересовался Хмель.

– Он уже здесь, – сказал Ираклий. – И не один, а с командой профи. Плюс бригада ФАС, призванная взять под контроль все дороги.

– Первый раз нам перекрывают дороги, что ли?

– Вот поэтому твоё транспортное средство придётся оставить в укромном месте и пересесть на другое.

– Я её перекрашу.

– Он пересядет, – сказал Тарасов небрежно. – Я знаю, что в Жуковке стоят крутые тачки.

– Угон не всегда удобен.

– У нас есть другой выход?

– Есть, можно вызвать службу сервиса, и нам пригонят новый транспорт. Но у нас нет времени, к сожалению. Хотя, с другой стороны, новые машины всё равно понадобятся.

– Тогда придётся угонять.

– Ночью выедем. – Ираклий встал, стукнул ладонью по подставленным ладоням Витязей. – Удачи!

Булавина оставили в Жуковке для прикрытия Сергия.

Выехали в два часа ночи, дождавшись прибытия курьера из Москвы с необходимым пакетом документов. Зная, что район в настоящий момент контролируется службами ФАС, решили стать «своими», для чего всем были выданы удостоверения «офицеров секретного отдела» – подразделения «Щит и меч» Федеральной антитеррористической службы. Отдела такого не существовало в природе, но узнать об этом было сложно, тем более оперативным работникам, и удостоверения были достаточно надёжными. Какой степенью надёжности они обладали, стало известно уже через четверть часа после выезда из Жуковки.

Машины Тарасова и Черкеса (он с Никифором угнали отличный экземпляр «Крайслера» последней модели, принадлежащего заместителю директора Жуковского автозавода) остановили на пересечении дороги из Летошников с шоссе Брянск – Рославль.

Тарасов подал свою красную «корочку» с золотым тиснением ФАС, Черкес – он сидел за рулём «Крайслера» – свою. По этим документам Тарасов являлся подполковником спецгруппы «Щит и меч», Черкес – капитаном. В кабине с Глебом Евдокимовичем ехали Хмель и Терминатор, с Черкесом сидели Алексей Свистунов и недавно присоединившийся к группе бывший подрывник Хана, с которым когда-то служил Тарасов. Но их документы не понадобились. Остановившие команду Тарасова инспекторы ГАИ прочитали слово ФАС на удостоверениях, и этого оказалось достаточно. Козырнув, они вернули документы. В такие подробности, как названия подразделений антитеррористической службы, они вникать не хотели.

Второй раз «Импрезу» Тарасова тормознули у пункта ДПС перед въездом в Брянск. Но и здесь всё обошлось без инцидентов, хотя у домика ДПС стоял джип «Шевроле» с нижегородскими номерами, явно принадлежащий операм ФАС. Однако сотрудники службы посчитали едущих в машинах Витязей своими коллегами и пропустили без лишних вопросов.

Ираклий позвонил друзьям в четыре часа ночи, когда обе машины остановились в тихом переулочке недалеко от дома в частном секторе Брянска, где жил «антиквар, продающий коллекцию фарфора».

– Как доехали?

– Нормально, – ответил Тарасов.

– Спроси его, не зря мы сорвались? – проворчал Хмель. – Вдруг господин Чертков не клюнет на приманку?

– Никифор в чём-то сомневается? – спросил Ираклий, непостижимым образом уловив настроение Хмеля.

Тарасов покосился на друга, сидевшего на заднем сиденье.

– Он всегда сомневается, если есть причина. Он сомневается иногда и беспричинно. К тому же у нас не возбраняется говорить вслух всё, что человек думает. Демократия, сэр.

– Демократия – это нахождение приближённых решений неразрешимых задач.

Тарасов засмеялся.

– Что он сказал? – подозрительно спросил Хмель.

– Похвалил твои сомнения, – произнёс Глеб Евдокимович. – Конец связи. Начинаем работать.

– Но он гарантирует прибытие Акселя?

– Такие гарантии под силу разве что провидению. Будем надеяться, что он не ошибся. Тем более что я не помню, чтобы Ираклий когда-нибудь ошибался.

Хмель молча полез из машины.

Утро одиннадцатого сентября выдалось хмурое, холодное, но без дождя.