Ведич

Так Акулина, склонная к математике, стала заниматься у Корнея Филипповича, преподающего математику, а Оля, предпочитавшая гуманитарные науки, вошла в группу расширенного изучения русского языка. При этом обе не перестали заниматься английским языком, что оказалось вовсе не таким уж сложным делом, поскольку усваивался иностранный язык на игровом уровне, без напряжения и заучивания правил.

Сергий тоже влился в коллектив Школы без конфликтов со «старой гвардией» и с самим собой. Он вообще рос бесконфликтным человеком, рассудительным и спокойным, но всегда мог постоять за себя. К тому же таких, как он, в Школе было ещё трое – двое мальчишек и девчонка, – готовящихся к поступлению в институты, и Сергий быстро сдружился с ними, вдруг обретя соратников, относящихся к жизни с той же степенью ответственности. Да и по возрасту они были близки: самому Сергию исполнилось тринадцать лет, как и Вадику, Андрею и Веронике – по четырнадцать.

Вероника оказалась спортсменкой, занималась теннисом, и мальчишки стали провожать её на тренировки, а потом и сами начали увлечённо учиться играть в теннис, что сблизило их ещё больше. Девочка нравилась всем троим, хотя красавицей назвать её было нельзя. И всё же что-то в ней было, внутренний шарм, милая открытость и непосредственность, притягивающие парней. Плюс роскошная улыбка, заставляющая вздрагивать юные сердца.

Тарасов узнал, что Вероника является дочерью брянского хирурга Саковича, рано оставшегося без жены, и что за её судьбой пристально наблюдают координаторы местной Славянской Общины. Девочка обещала стать целителем, так как с малого возраста умела определять болезни людей и лечить многие из них.

Первая неделя сентября прошла для Глеба Евдокимовича в хлопотах по обеспечению и налаживанию нового распорядка жизни.

Сначала он возил всех детей в Фошню каждое утро и забирал их из Школы вечером. Потом стал оставлять Сергия на два-три дня, а с ним – через неделю – и обеих дочерей. В Школе были созданы все условия как для обучения, так и для проживания тех, кто приехал учиться издалека.

После уничтожения Хмелем – «неизвестным террористом» – предводителя «спортсменов» Семёна Блющева и исчезновения отца Зиновия, руководившего «чёрным подпольем» в Жуковском районе, попытки давления на директора Школы прекратились. Непрогляд, по сути – слой пространственно-временных колебаний воздуха, закодированных амплитудно-фазовыми характеристиками голографических решёток природы, установленный волхвами над территорией района, продолжал действовать, не позволяя злой воле чёрных магов проникать в дома жителей района. Но Тарасов, включивший внутренний «резонатор» организма, настроенный на ловлю отрицательных энергетических потоков, чувствовал, что конунги заинтересовались Фошней, и начал готовиться к появлению новых эмиссаров Синклита.

Его предчувствия сбылись в середине сентября.

Как обычно, в понедельник он повёз свою «мелкую» команду в Фошню, собираясь забрать девочек вечером. Сергий захотел остаться в Школе до пятницы, и Глеб Евдокимович не стал возражать, хотя данное обстоятельство его напрягало. Несмотря на уверения охранников Школы в отсутствии к ней интереса со стороны «подозрительных лиц», это не снимало ответственности с Тарасова, которому поручили защищать Серебряного мальчика всеми доступными средствами.

Проехали Латыши, Гришину Слободу, а за Велеёй Тарасову стало неуютно, будто в спину подул пронизывающий холодный ветер. И тотчас же Сергий, сидевший на переднем пассажирском сиденье, оглянулся и проговорил:

– За нами едет машина.

Тарасов и сам обратил внимание на зелёный отечественный джип «Патриот», появившийся сзади и державшийся на пределе видимости, но только теперь связал его появление со своими ощущениями.

– Это те, кто был в лесу, когда мы ходили за грибами.

– Как ты их вычислил?

Сергий улыбнулся, не отвечая.

Тарасов хмыкнул, понимая, что мог бы вопрос не задавать: Сергий отлично видел ауры людей и мог разбираться в их энергетической направленности.

– Понятно. Что ж, пусть едут, а мы посмотрим, чем это закончится.

Щебечущие на заднем сиденье Оля и Акулина примолкли. Они тоже почуяли неладное.

«Импреза» разогналась, плавно вошла в поворот. Она могла двигаться даже со скоростью в триста километров в час, но сельские дороги не дотягивали до европейских автобанов, и максимум, на что мог рассчитывать такой опытный водитель, как Тарасов, – это сто восемьдесят километров в час. Тем не менее «Патриот» отстал и больше на горизонте не показывался. Однако замечание Сергия, что его пассажирами являются «те же люди, что следили за ними в лесу», заставило Глеба Евдокимовича задуматься. К случайным событиям эти две встречи отнести было нельзя.

Догнать «Импрезу» джип не смог и возле Школы не появился.