Вечный зов

Анна остановилась, глянула на мужа пустыми глазами. Потом медленно стала подымать руки к лицу и одновременно оседать на пол. Она упала бы, если бы Фёдор не подхватил её. Он посадил жену на кровать.

— Выпейте, тётя Аня, — опять поднесла ей кружку Ганка.

Анна теперь взяла у неё кружку и выпила.

— Как это случилось? — спросил Фёдор.

Как случилось — этого никто не знал. Утром, как обычно, Андрейка взял свой старый, потрёпанный ранец и пошёл в школу. Анна с недавнего времени работала на заводе по трудовой повинности. В час дня она пришла домой пообедать и накормить ребятишек. Ни Андрейки, ни Димки дома не было. Димка учился в седьмом классе, приходил из школы иногда поздно, но Андрейка должен был уже вернуться… «Что это он сегодня?» — подумала Анна и стала собирать на стол, уверенная, что вот-вот появятся оба. Ещё подождав, вышла из дома глянуть вдоль улицы — не идут ли сыновья? И точно, в конце улицы бежал вроде Димка. «А где же другой пострелёнок?»

Тут она заметила, что из-под крыльца торчит угол какой-то книжки. Анна нагнулась, вытащила. Это была Андрейкина арифметика. Анна пошарила под крыльцом, вытащила ещё несколько учебников и тетрадей младшего сына. «Это ещё что такое?!» — млея от нехорошего предчувствия, подумала она, вертя в руках книжки и тетрадки. До неё донёсся голос подбегающего Димки:

— Мама, мама! Андрейка… Вот, — и протянул бумажку.

— Что? Что случилось?

Андрейкиными каракулями в бумажке было нацарапано:

«Дим, скажи Кольке, что он дурак. Зачем ходить в военкомат-то? Пусть сделает, как я. А что я на фронт поехал — мамке скажи, чтоб не волновалась. Но только дня через три. Я надеюсь, что ты не сразу, ладно? Твой брат Андрей».

— Да что это, что такое? — всё ещё не понимая, вымолвила Анна.

— Что? На войну убежал, паразит такой! Побоялся только, что надеяться нечего, сёдни же скажу, — сунул бумажку в физику. А физика у нас последний урок. Сообразил. Я учительнице сказал, а она: «Беги, говорит, скорей, скажи дома…»

И тут только до Анны дошёл весь смысл Андрейкиной записки.

— Ах он змей пустоголовый! — бледнея, закричала она. — Пропадёт, с голоду сдохнет… Что же делать-то, Димушка? На станцию, однако, надо, — может, он ещё там болтается. А Семён, Семён-то знает?

— Навряд… Откуда ему?

— Димушка, сынок! Ты беги на станцию, там и Сёмку где-нибудь встретишь, скажешь… А я — в милицию… Стой, стой! — крикнула она, видя, что Димка метнулся вдоль улицы. — Голодный же, хлеба хоть возьми…

Димка заскочил в дом, схватил со стола несколько ломтей и стрелой полетел на станцию.

В милиции Анне не дали сказать и слова:

— Знаем. Из школы звонили. Приняли меры. Поставили в известность линейный отдел милиции. Не волнуйтесь, найдём. Живой ведь человек…

Из милиции Анна тоже побежала на станцию.

Остаток дня Анна, Семён, Димка, а также взявшиеся откуда-то Колька и Вера Инютины да ещё долгоногая Ганка обшаривали все закоулки вокзала, проверяли все вагоны отходящих составов, ходили между грудами кирпичей, штабелями леса… Но всё было бесполезно, Андрейки нигде не было.

— Пропал, пропал мальчонка! — сама не своя, шептала Анна. — Прижулькнут где-нибудь… или под колёса попадёт.

— Ты, мама, иди-ка домой, — сказал Семён, когда начало темнеть. — Никуда он не денется, найдётся. Ганка, Вера, отведите её домой.

Но идти она согласилась, когда совсем стемнело.

— А вы ещё с Димкой поищите… Может, он тут всё же где притаился, — сказала она Семёну.

— Конечно, мы ещё поищем, мама…

Всё это Фёдору сбивчиво рассказали Анна и Ганка. Он выслушал стоя, не раздеваясь, Анна во время рассказа плакала, сидя на кровати.

— Будет слёзы лить, — проговорил Фёдор, сбрасывая тужурку. — Дай чего пожрать, со вчерашнего гостеванья крохи во рту не было. Раз ищут — найдут. Не иголка он, в самом деле. Сейчас сам сбегаю в милицию, узнаю, как там они его ищут…

И, ожидая, пока жена даст ему поесть, поставил локти на стол, уронил в ладони тяжёлую голову.

Поужинав, он в самом деле пошёл в милицию. Вернулся и молча начал раздеваться, стаскивать сапоги. Прошлёпав босыми ногами по крашеному полу кухни, где спала теперь Анна, лёг на кровать, лицом к стене.

— Чего там? — не вытерпела Анна. — Неизвестно что про Андрейку?

— Неизвестно пока. Спи давай.

Через минуту повернулся на спину, проговорил:

— Аникей Елизаров сказал, что братца твоего Макарку вскорости Судить будут. Он это автолавку-то… жиганул, академик. Да и кому боле? Он да Гвоздёв Лёнька какой-то. Что за Гвоздёв — не припомню. Да ещё Витька им Кашкаров помогал. Специалист, и мальчишку подбил. Приварят теперь Макару, не мирное время…

Фёдор зевнул и умолк. Через полминуты он задышал глубоко и ровно. Анна с ненавистью глядела на мужа. Ей казалось, что рот его всё ещё растянут в зевке, что зияет на его лице широкая чёрная яма…

* * * *

Летом 1910 года, в жаркий июньский день, Силантий Савельев приехал с кафтановской заимки, швырнул в угол кнут и сел к столу, зажав голову руками.

— Пресвятая Мария, заступница… — перекрестилась Устинья.

— Где Федька?

— Огородишко поливает. Да ты чё?