Вечный Жид

И вот настал долгожданный день смерти этого странного человека. Утром, в час необыкновенно кровавого рассвета, он поднялся на вершину старинной башни, которая раньше называлась Девичьей, а теперь, разумеется, называется башней Лилиана. Годы и непомерная жажда славы не пощадили Лилиана: теперь это был худой, сгорбленный годами старик, с всклокоченной бородой и безумными, горящими, словно уголья, глазами, одетый для подражания древним в какой-то ветхий хитон, через который просвечивало его худое и жалкое тело. «Ура, виват, слава в веках Лилиану!» – закричали вокруг, и эхо этого тысячеголового крика спугнуло несметные стаи ворон, гнездящихся на окрестных тополях и платанах, которые поднялись в воздух и с мерзким карканьем стали кружить над толпой, над башней и над стоящим на ее краю Лилианом. Он поднял руки вверх, протянув их в сторону восходящего солнца, и, что-то прокричав толпе, прыгнул с вершины башни вниз в уже зажженный и весело трещавший костер. В воздух взметнулись тысячи искр, и пламя поглотило безумца вместе с его жидкой и нечесаной бородой, разорванным хитоном, лживыми обещаниями и непомерной жаждой славы, которая и привела его к этому ужасающему концу. Когда через несколько часов огромный костер прогорел, на месте его не обнаружили даже косточки от сгоревшего дотла лжепророка, который и не мог кончить иначе, поскольку весь его предыдущий путь незримо подводил его именно к этой развязке. Тем не менее, последователи его бережно собрали весь оставшийся под башней пепел, и, разделив его между собой, носили потом на шее в специальных ладанках, и даже продавали за огромные деньги. Старая башня, кстати, не выдержала то ли позора, то ли нестерпимого жара пылавшего у ее подножья костра, и к вечеру с ужасающим грохотом обрушилась вниз, лишив тем самым горожан местной достопримечательности, привлекавшей сюда многих туристов. Часть пепла Лилиана, кстати, согласно его завещанию, была развеяна над морем. После этого все стали ждать наступления новой эры всеобщего счастья, которую всем обещал Лилиан, но дни проходили за днями, недели за неделями, месяцы за месяцами, и колония его последователей постепенно редела, а дворцы Города Солнца, которые большей частью существовали на бумаге и только лишь начали строиться, разрушались от ветра, дождей и солнца. Через год здесь осталось едва лишь десятая часть из тех, кто присутствовал при его нелепом конце, а еще через несколько лет в городе жило всего два или три последователя Лилиана, в том числе и автор этих строк, которым было попросту некуда отсюда уехать. Проклятый городишко засосал нас, словно непроходимое болото, которое, как рассказывают, существовало здесь в незапамятные времена. Странно, но мне вовсе не хочется отсюда уезжать. Утро я начинаю с того, что хожу к руинам обвалившейся башни, и вспоминаю события этого страшного и последнего дня, когда здесь пылал огромный костер, и странный человек с всклокоченной бородой и горящими, словно два раскаленных угля, глазами, обуянный жаждой непомерной славы, прыгал в него, спасаясь от всей своей неудавшейся жизни. Поучительный пример, не правда ли? Возможно, я напишу об этом роман, если, конечно же, раньше не сойду с ума от этого паршивого городишки с его кривой набережной, стаями ворон на стоящих у берега тополях и платанах, местным кислым вином, и ощущением того, что время давно закончилось и есть лишь одна вечность, которой все равно, кто ты: одержимый жаждой славы безумец, или простой странник, бредущий вдоль берега вечного моря. Кстати, а знаете ли вы, что Атлантида действительно существовала когда-то в этих местах, и, если ее возродить, построив здесь Город Солнца, можно начать новую эру, ничуть не хуже той, что кончилась со смертью прыгнувшего в огонь Лилиана?

Зеленое покрывало сказка