Вечный всадник

Арес зарычал. Со и Флэл — демонессы Нитул, сестры, названные в честь орудий пыток[68]. Нитул — так называлась жестокая, склонная к насилию раса демонов-рабовладельцев, которые не походили ни на людей, ни на демонов. Сестры были красавицами с эльфийскими чертами лица, и Арес мог бы обладать ими.

Но он не хотел. Он хотел обладать Карой.

— Ладно, хорошо. Я в любом случае туда собирался. Заодно попробую раздобыть какую-нибудь информацию о Море. — Арес пристально посмотрел на дверь спальни. — Только сначала проверю ее.

— Плохая идея.

Он должен. Должен убедить себя, что не хочет ее. Заставить ее возненавидеть его или что-то в этом роде. Что угодно, чтобы унять эту безумную похоть. И дело не только в физическом голоде — он должен быть уверен, что сможет действовать как надо. Отвлекшийся солдат — мертвый солдат… а отвлекшийся командующий вскоре обнаружит у себя под началом не что иное, как армию мертвецов. Сейчас, когда от Ареса зависело все человечество, он не мог позволить себе отвлекаться.

— Со мной все будет в порядке, — настаивал он.

— Арес…

— Отойди. — Арес оттеснил брата плечом, но, когда Тан, пытаясь удержать его, положил ему руку на плечо, Арес потерял самообладание. — Убери от меня свои гребаные лапы!

Тан сильным ударом припечатал его к стене. Зарычав, Арес нанес брату ответный удар в челюсть. У Танатоса изо рта брызнула кровь, в янтарных глазах горела ярость, но он не стал больше драться.

— Ради всех чертей, Арес, я пытаюсь тебе помочь. Ты зашел так далеко, что не видишь собственного безрассудства. — Тан стер кровь, сочившуюся изо рта. — Ты, может, не помнишь, какой кровавый след за тобой тянулся, когда ты думал не головой, а задницей, как сейчас, но я помню. Я следовал за тобой по дороге, вымощенной трупами, как наркоман за дилером, и черта с два я сделаю это снова.

Слова Танатоса пробились сквозь затуманенное сознание Ареса, но лишь едва. Тана притягивала смерть, и Ареса это беспокоило, но он ничем не мог помочь. Массовые смерти подпитывали Тана как ничто иное, давали ему оргазм, который он не мог получить другим способом.

Закрыв глаза, Арес сделал глубокий успокаивающий вдох, который был примерно так же эффективен, как плевок в лесной пожар.

— Прекрасно. Я ухожу. Передай Лимос, чтобы…

Дымная вонь зла ударила в ноздри так неожиданно, что у Ареса заслезились глаза, и они с Таном кинулись к дверям спальни. Арес ворвался в комнату, сорвав одну из дверей с петель. И застыл на месте. Его сердце бешено стучало, норовя вырваться из груди.

Цербер, который убил его семью, стоял в нескольких дюймах[69] от Кары.

А его зубы — в сантиметрах от ее горла.

Глава 12

Из пасти у цербера воняло.

Кара понятия не имела, почему, глядя на острые как бритва зубы зверя, который, похоже, приготовился ее сожрать, она только и думает, что про его дыхание.

— Кара, иди ко мне, — раздался у нее за спиной повелительный голос Ареса. — Медленно.

Зловещее рычание пса сообщило девушке, что он думает об этой идее, и она так решительно расставила ноги, что с таким же успехом могла пустить на этом месте корни.

Боковым зрением Кара увидела, как Арес и Танатос пробираются вдоль противоположных стен спальни, окружая зверя. Вновь зарычав, цербер протянул лапу и ухватил девушку за талию. Его зазубренные когти разорвали ткань футболки. Кара вскрикнула — больше от удивления, чем от боли, хотя кончики когтей уже впивались в кожу.

— Отпусти ее, — низкий голос Ареса исказился от ярости.

В голове у девушки внезапно вспыхнуло видение: она сама, обезглавленная и разорванная на части, и адский пес, пожирающий ее труп. Кара всегда обладала способностью чувствовать эмоции животных, но это выходило далеко за рамки чувств. Она читала мысли цербера, знала, что он хочет с ней сделать. В голове мелькнул еще один образ: тело Ареса изуродовано, кости раздроблены, он беззвучно кричит, а свора псов кормится им. Печать у него на шее сломана, а напротив, в темноте, улыбаясь, стоит Мор.

В сознание девушки продолжали поступать планы цербера относительно нее и Ареса. Сглатывая желчь, Кара старалась сдержать рвотные позывы.

Знак на ее груди зажгло, и дар, обычно погребенный глубоко внутри нее, рванулся наружу. Он желал убивать и каким-то образом был связан с агимортусом, и у девушки появилось тошнотворное ощущение, что ее дар, которая и раньше был мощным, сейчас стал просто невообразимым.

— Отпусти ее, — прорычал Арес, — или, клянусь, я спущу с тебя шкуру заживо и не пожалею нескольких недель, чтобы заставить тебя умереть.

Это была не угроза. Он сделал бы это. От жестокости, витающей в воздухе, у девушки закружилась голова. Она должна что-то сделать. Что угодно. Ее руку покалывало — в ладони скопилась сила.

Насилие — для тех, у кого не хватает ума найти другой путь.