Вечный всадник

В зале погас свет. Луч прожектора осветил форганг и бледного акробата из номера антиподистов, привыкшего работать не головой, а ногами. От волнения и страха он позабыл начало стихотворения. Молчал зал, молчал и акробат. Лев Эвриков из состояния эйфории перекочевал в состояние обморока. Скривив лицо, отвернулся в сторону директор, даже у бесстрашной воздушной гимнастки Эльвиры Кохановской задрожали губы, как и в тот злополучный вечер, когда она потеряла в воздухе челюсть, падение которой возвестило конец ее артистической карьеры. Даже Ютти напрягся за кулисами, взволнованный затянувшейся тишиной. Гнетущее предчувствие провала повисло над манежем и залом. Закружилась голова у акробата из номера антиподистов, зашатался пол под его ногами, и тут на плечо акробата легла уверенная и твердая рука режиссера Константина Баскуева. Обращаясь одновременно к акробату и залу, он стал читать стихи, за множество репетиций выученные наизусть:

Кто смело покоряет горы
И изменяет русла рек?
Мы! Нам подвластны все просторы!
Мы движем наш двадцатый век!
А кто же начал, кто, который
Дал мыслям и уму разбег?!
Он к вам спешит и выйдет скоро,
Он — Ютти — снежный человек!

Приоткрыл веки Лев Эвриков, на прежнее место вернулась голова директора, успокоились губы Эльвиры Кохановской.

— Зрители ничего не заметили, — прошептал директор. — А Баскуев все-таки молодец!

Режиссер увел за собой обескураженного акробата, и на манеже появился освещенный всей аппаратурой цирка Ютти. Шум удивления и восторга пронесся по залу. Ютти медленно двигался по кругу манежа, вглядываясь в лица сидящих. Когда он поравнялся с Терентием Михайловичем, тот сразу узнал в нем парня, которого согнал с лежака. Терентий Михайлович покраснел, потому что теперь ему стало стыдно вдвойне за свой проступок: нарушил сон человека, да еще такого артиста!

Каждое движение Ютти, каждый его жест бурно воспринимался залом. А Ютти не обращал внимания на реакцию зрителей, делал все естественно, даже мастерски разыграл неудачу с камнями, и зал поверил ему, переживая ее вместе с ним. А когда огонь все-таки вспыхнул, зрители заревели от восторга и радости за успех и настойчивость Ютти. Звучал марш, а Ютти шел по манежу, выпятив грудь, гордо подняв голову, улыбаясь, но в глазах его было столько боли, что, когда он снова поравнялся с Терентием Михайловичем, тот не выдержал и опустил глаза, почувствовав какую-то грубую фальшь во всем происходящем. А Ютти продолжал шествовать по манежу, осыпаемый цветами, под равномерные выстрелы скандежа, обращаясь взглядом к невидимой любимой: «Тебя нет сегодня, Атти, но ты придешь ко мне. Ты не можешь не прийти, потому что я люблю тебя больше жизни!»

IX

Легкие прозрачные облачка закрывали солнце, как занавес артистов, и казалось, что вот-вот занавес раздвинется — и начнется солнечное представление, но начало его задерживалось, и отдыхающие с нетерпением поглядывали на небо. Среди них томился и Аккурат Аккуратович. Он ушел в очередной отпуск, чтобы поработать в цирке, ушел, травмированный Ютти. Мало того что Ютти сбежал из магазина, расстроив гениально задуманную комбинацию и едва не задушив ее автора, он теперь стал гастролером, с ним приходилось обращаться весьма почтительно, и не виделось пути, как уничтожить его или хотя бы дискредитировать. Те деньги, что Аккурат Аккуратович зарабатывал на Ютти, не составляли даже малую часть ускользнувшей суммы, но с этим печальным положением еще как-то можно было смириться, а вот с головокружительным успехом бывшего подчиненного, его нарастающей славой справиться было труднее. Отпуск заканчивался, а нервы Аккурат Аккуратовича походили на отработанные и туго натянутые скрипичные струны, по которым оставалось провести смычком, чтобы они издали противный скрежещущий звук или лопнули.

Аккурат Аккуратович понимал, что находиться в таком состоянии не безопасно, можно сорваться, ошибиться, допустить ляп, и решил развеяться, отправившись на теплоходе в круиз по Черному морю. Для компании он пригласил Евгения и Наташу.

— У нас другие планы, — сказал Евгений, узнав стоимость билетов.

— Не жмись, дорогой! — снова с ударением на последнем слове проговорил Аккурат Аккуратович.

— Я не жмусь, — обиделся Евгений. — Но столько платить за семь дней?!

— А хоть и за один день! — усмехнулся Аккурат Аккуратович. — Раз живем! Получай удовольствие от жизни!

— А может, действительно получим удовольствие? — заметила Евгению жена.

— Не сомневайтесь! — уверенно произнес Аккурат Аккуратович. — Лучшего отдыха в смысле сервиса и всего прочего не найдете!

Евгения поразил современный вид теплохода и сам факт, что он ступает на трап белоснежного корабля, который ранее казался ему чем-то недоступным из прочитанной в детстве романтической сказки.