Вечный герой

— Что вам здесь надо, люди? — спросил нас, посверкивая своими голубыми глазами, какой-то дозорный.

Тут из-за туч выглянула луна и залила все вокруг своим серебристым светом. Я поднял свое копье с флажком и встряхнул им. Лунный свет заиграл на серебряном мече.

— Это флаг Эрекозе, — сказал стражник.

— А я и есть Эрекозе, — сказал я.

На лице элдрена появилась гримаса отвращения.

— Мы слышали, что ты натворил в Пафанаале. Если бы ты не был под защитой белого флага, я…

— Я ничего такого в Пафанаале не натворил, — сказал я. — Во всяком случае, ничего такого, чего мне нужно было бы стыдиться.

— Да уж. Стыдиться ты не будешь.

— Меч мой был в ножнах все то время, что я находился в Пафанаале, элдрен.

— Ну да, а ножнами ему служили тела детей!

— Можешь думать все, что тебе угодно, — сказал я. — Я не намерен тратить время на пустые разговоры с тобой. Веди меня к своему командующему.

Мы прошли через всю территорию спящего лагеря и оказались перед простой палаткой принца Арджава. Сопровождавший нас офицер вошел внутрь.

Потом я услышал какой-то шорох, и из палатки появился невысокий элдрен, одетый в легкие доспехи — по сути дела, то была всего лишь одна нагрудная пластина поверх свободной рубахи зеленого цвета, и поножи поверх штанов из кожи, заправленных в легкие башмаки. Его длинные черные волосы были откинуты назад, сдерживаемые золотым обручем с крупным рубином.

А лицо его — о, лицо его было прекрасно! Я не сразу решился использовать такое слово, описывая лицо мужчины, но лишь оно способно отразить тонкую красоту этих черт. Как и у Эрмизад, у Арджава был удлиненный череп, чуть раскосые сияющие глаза, словно лишенные белков. Однако же уголки его губ не загибались вверх в вечной улыбке, как у Эрмизад. Губы его были мрачно сжаты, в углах залегли усталые складки. Он провел по лицу ладонью и взглянул на нас.

— Я принц Арджав, правитель Мернадина, — голос у него был такой же мелодичный, как у сестры. — Что намеревался сказать мне ты, Эрекозе, укравший мою сестру?

— Я сам лично прибыл сюда, чтобы вызвать тебя на поединок от имени Человечества, — сказал я.

Он поднял голову и огляделся.

— Наверное, очередной обман? Новое коварство?

— Я говорю чистую правду!

Какая-то грустная ирония сквозила в его улыбке, когда он ответил мне:

— Что ж, прекрасно, лорд Эрекозе. От имени элдренов я принимаю твой благородный вызов. Значит, нам нужно драться, не так ли? Значит, завтра нам нужно постараться друг друга убить?

— Ты можешь сам решить, когда нам лучше начать, — предложил я, — потому что вызов исходит от нас.

Он нахмурился:

— Наверное, миллион лет прошел с тех пор, как элдрены и люди сражались по правилам рыцарского кодекса чести. Могу ли я доверять тебе, Эрекозе? Мы слышали, как ты перерезал всех невинных детей в городе.

— Я не убил ни одного ребенка, — тихо сказал я. — Я молил, чтобы их пощадили. Но в Пафанаале моими советниками были король Ригенос и его военачальники. Сейчас же во главе армии стою я сам, и я решил сражаться с вами в соответствии с законами чести. В соответствии с теми законами, вера в которые и по сей день жива в моем сердце…

— О да, — задумчиво проговорил Арджав. — Их еще иногда называют Кодексом Эрекозе. Но ты не настоящий Эрекозе. Он был смертным, как и все люди. Бессмертны только элдрены.

— Во многих отношениях я действительно смертен, — кратко пояснил я. — Но в некоторых — я смерти не знаю. Итак, давай обговорим условия поединка?

Арджав бессильно уронил руки:

— Скажи, ну как я могу верить всем этим словам? Сколько раз уже мы решались поверить вам, людям, и каждый раз бывали коварно обмануты! Как могу я поверить в то, например, что ты и есть Эрекозе, Защитник Человечества, наш старинный враг, которого, даже если судить только по нашим легендам, мы всегда уважали как достойного и благородного противника? Я бы сам, пожалуй, поверил тебе, который называет себя этим именем, но не могу же я позволить себе…

— Ты позволишь мне спешиться? — спросил я его. Гонец изумленно воззрился на меня.

— Если угодно…

Я спрыгнул на землю и отцепил от седла притороченный к нему меч; потом оттолкнул коня, сделал несколько шагов вперед и остановился перед Арджавом, держа меч за рукоять.

— У нас более мощная армия, — сказал я ему, — и мы вполне можем рассчитывать выиграть завтрашнюю битву. Вполне возможно также, что не пройдет и недели, как даже те немногие твои воины, которым удастся завтра спастись после побоища, будут перебиты нашими солдатами или крестьянами. Я предлагаю тебе честный поединок, принц Арджав. Справедливый. Я предлагаю, чтобы условия его включали и пощаду пленным, лечение всем раненым, честный учет погибших и оставшихся в живых… — Я говорил медленно, припоминая все это на ходу.

— Ты хорошо знаешь Кодекс Эрекозе, — сказал он.

— Должен бы.

Он посмотрел куда-то в сторону, на луну.

— А моя сестра все еще жива?

— Жива.

— Почему ты вот так, следом за гонцом, явился в наш лагерь?