Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это лицо трупа Гилберта Госсейна-1.
Он мрачно улыбнулся, отложил газету и перебрался в кресло. Он чувствовал сильную слабость, но в душе его нарастало возмущение Машиной, которая приказала ему покончить жизнь самоубийством. «Ваше тело уничтожено!» Она просто не имела права ничего предпринимать, если не была обеспечена безопасность Гилберта Госсейна-3.
А ведь он чуть было не застрелился. Смерть стояла за спиной, и он еще не совсем оправился от нервного шока.
Постепенно гнев его остыл. Вздохнув, Госсейн начал разбираться в сложившейся ситуации. «Прежде всего, — подумал он, — необходимо завладеть искривителем. Потом научиться управлять своим дополнительным мозгом».
Или это невозможно? Ведь до сих пор его многочисленные попытки ни к чему не привели. Он иронически улыбнулся.
— Хватит загонять себя в угол, — громко проговорил он. — Пора приниматься за дело.
Сейчас главное — не забывать о мелочах. Он отключил экран видеофона — кто знает, когда меняются дежурные, — и набрал номер. Ему ответил приятный мужской голос.
— Вас беспокоит Джон Уэнтворт, — сказал Госсейн.
После короткой паузы дежурный ответил:
— Да, сэр. Как вы себя чувствуете? Говорит Дан Литтл. Я сейчас приду, сэр.
Госсейн ждал его, сидя в кресле. Он хорошо запомнил худощавого невзрачного юношу с приятными чертами лица и черными волосами, который предложил ему расписаться в регистрационной книге. Когда Литтл вошел, он показался Госсейну еще более худым. Справится ли он с трудной ролью, которую предназначила ему Патриция Харди? Однако сдержанное поведение и непринужденные манеры молодого человека говорили о том, что он стоит на ноль-А пути развития.
— У меня мало времени, — сказал Литтл. — Я должен вернуться на свое место.
Госсейн нахмурился.
— Думаю, — произнес он, — что каждому из нас надо взять на себя определенный риск. Мне кажется, заговорщики первым делом полностью демонтируют Машину, чтобы и памяти о ней не осталось. Если бы передо мной стояла такая задача, я бы опубликовал во всех газетах сообщение, что любой человек может бесплатно забрать из здания приборы, оборудование и материалы.
Глаза Дана широко раскрылись.
— Точно! — восхищенно сказал он. — Говорят, восьмая часть Машины уже разобрана и… Что с вами?
Госсейн никак не смог справиться с охватившим его волнением. Машины больше не существовало! Час за часом ее растаскивали по кускам. Как соборы и храмы давно минувших эпох, она была историческим памятником, олицетворяла собой стремление человечества к идеалу. Ему стоило усилий взять себя в руки.
— Нельзя терять ни минуты, — быстро сказал он. — Если искривитель еще там, надо срочно забрать его.
— Я не могу уйти раньше полуночи, — возразил Литтл. — Нам приказано оставаться на местах, и, кроме того, все гостиницы города взяты под наблюдение.
— У вас есть робоплан?
— Да. Посадочная площадка на крыше, но я умоляю вас… — Голос его пресекся от волнения, — не ходите туда. Вас сразу же арестуют.
Госсейн задумался. Прошло то время, когда он слепо выполнял указания и спрашивал советов. Но в данный момент другого пути не было. Он неохотно согласился.
— Ладно, возвращайтесь за стойку, — спокойно сказал он. — В нашем распоряжении еще пять часов.
Дан Литтл покинул комнату так же бесшумно, как вошел.
XXIV
Госсейн заказал обед в номер. Когда официант накрыл на стол, он уже решил, как проведет вечер. Заглянув в телефонный справочник, он снял трубку.
— Соедините меня с ближайшей фонотекой, — попросил он. — Мне нужна видеозапись…
На экране возник робот, и Госсейн объяснил, какой материал ему необходимо подобрать. Удобно усевшись в кресле, он принялся за еду, слушая голос диктора и глядя на иллюстрации к тексту. Возможно, какая-нибудь фраза натолкнет его на мысль, как научиться управлять дополнительным мозгом. Правильно ли понял его библиотекарь, пока еще оставалось неясным. Когда речь пошла об угнетении и возбуждении нервных клеток простейших форм жизни, Госсейн стал слушать внимательней. Все равно ждать еще долго.
Лектор говорил о развитии нервной системы живых организмов на Земле, об условных рефлексах. Червь двести раз подряд натыкался на заграждение под током, прежде чем повернуть в сторону, а во втором опыте уполз уже через шестьдесят раз. Щука, отделенная от пескаря невидимым экраном, едва не разбила себе голову, пытаясь схватить его, в результате она перестала обращать на пескаря внимание даже после того, как экран убрали. Свинья взбесилась, когда корыто с кормом поместили в лабиринт.
Одно за другим на экране появлялись изображения: червь, щука, бьющаяся головой об экран, визжащая свинья, потом кошка, собака, койот и обезьяна. Все это Госсейну было знакомо.
Лектор продолжал: