Вечный бой

Сюрвайер ввел ему под кожу вакцину, отложил в сторону пустой шприц.

Хавкин молча обнажил правый бок. Он велел ввести себе десять кубических сантиметров самого крепкого раствора вакцины. То была чудовищная доза чумного яда. Она превышала ровно в пять раз дозу, которой впоследствии вакцинировались жители Бомбея. Этим опытом ученому хотелось доказать безвредность своей вакцины.

Испытание вакцины проходило в тайне. В нее не был посвящен даже Шаудри, уехавший в тот день навестить заболевшего брата.

Хавкин заправил рубашку за пояс, повязал галстук.

— Благодарю вас, господа. Теперь нам остается только ждать реакции организма на введенную вакцину. Уверен, все обойдется хорошо.

Он остался в лаборатории и занялся работой. Через два часа появился озноб и легкая головная боль. Через десять часов температура подскочила до сорока градусов. Головная боль усилилась. Появилось головокружение. То были первые симптомы чумы. С трудом он добрался до кровати. Раздеться уже не было сил. Сон его был беспокоен. То и дело просыпаясь, он записывал свои ощущения в тетрадку. Потная ладонь с трудом удерживала карандаш, такой тяжелый, что казалось — его отлили из свинца. Утром он едва поднялся с постели. Походка была шаткой, как у пьяного. Места уколов опухли и воспалились.

Умывшись и переодевшись, Хавкин отправился на важное медицинское заседание, проводимое самим директором врачебного ведомства Индии. Он держался одним усилием воли. Он даже пытался шутить, и вряд ли кто-нибудь из присутствующих на заседании догадывался о его тяжелом состоянии, вызванном вакцинацией.

Об эксперименте Хавкина несколько дней никому не было известно. Может быть, он так бы и остался в тайне, если бы среди студентов и сотрудников колледжа не появились добровольцы, решившие испытать на себе действие противочумной вакцины.

Хавкин зачитал им строгий и точный протокол самонаблюдений, который он вел с момента прививки...

Сотни прививок, тысячи, десятки тысяч.

«В Бомбее не умер от чумы ни один привитый», — сообщает корреспондент лондонской «Ньюс кроникл».

Чума отступает, как раненый зверь, и, хотя она еще сильна, у человека в руках уже есть надежное оружие против нее. Невозможно переоценить значение вакцины Хавкина. Она спасла не один миллион человеческих жизней, и не только в Индии.

Имя Хавкина вошло в историю страны. Он стал национальным героем Индии. На месте ветхого домишки, где наш земляк создал вакцину, выстроено огромное здание научно-исследовательского института вакцин и сывороток.

С 1925 года институт носит имя Хавкина. Днем его основания считается 10 октября 1896 года — день, когда Хавкин приступил к работе над противочумной вакциной.

Чумной форт

В один из ненастных осенних дней 1899 года в устье Невы вошел паровой катер. Холодный порывистый ветер, задувающий с моря, остервенело трепал на гафеле сине-белый андреевский флаг. Катер обогнул Стрелку Васильевского острова и пришвартовался прямо к набережной. По деревянным сходням, переброшенным на берег, на палубу катера спустился сугубо штатский человек с кожаным саквояжем в руках.

Командир катера, вышедший к сходням встретить пассажира, приложил по-уставному ладонь к лакированному козырьку форменной фуражки, улыбнулся и, резко уронив руку, протянул ее человеку с саквояжем.

— Какие вести из Анзоба, Владислав Иванович?

— Вчера получена телеграмма из Самарканда. Противочумный отряд приступил к работе. В Анзобе — чума, Из трехсот восьмидесяти жителей в живых осталось сто пятьдесят. Все они привиты вакциной Хавкина, изготовленной в нашей лаборатории. О результатах вакцинации говорить пока рано.

— Откуда же занесена чума в это высокогорное селение? — спросил молоденький гардемарин, почти мальчик, распахивая перед пассажиром дверь, ведущую в надстройку.

— Пока неизвестно. Но думаю — из Индии.

Матросы погрузили на катер несколько ящиков, мешок с почтой, убрали сходни. Забурлил винт, катер медленно отвалил от набережной и, развернувшись, побежал в сторону моря.

До форта Александр Первый, куда направлялся катер, было ровно два часа ходу. Здесь, неподалеку от Кронштадта, в разоруженном форту, помещалась первая в России чумная лаборатория, а единственный пассажир катера Владислав Иванович Турчино-вич-Вышникевич был одним из ее сотрудников. В форту Александр Первый работали только добровольцы. Их имена пока оставались безвестными.

Осеннее море лихо валяло катер с борта на борт. За кормой таяли огни Петербурга.

Над крохотным каменным пирсом ветер раскачивал керосиновый фонарь. Жандарм в овчинном тулупе принял швартовы. Минуты через две-три, после того, как все пассажиры вышли, а ящики были выброшены на пирс, катер поспешно отошел от форта, и вскоре огни его растаяли в сумерках надвигающейся ночи. Лязгнули высокие металлические ворота, пропуская Вышникевича в форт. Громче загрохотали волны, разбиваясь о старинную каменную кладку, вверху засвистел ветер.