Я вздрагиваю, мои глаза раскрываются так широко как могут, я осознаю реальность – Дамиен инвалид, он больше никогда не встанет на ноги, мне не дано познать материнство, я погрязла в страхах и отвращении к своему неполноценному телу, я располнела, в конце концов! Да, я безобразно толстая, смотрю на свои колени и не узнаю их – будто только теперь дошло, кто я на самом деле. Как он видит меня…
Но нас двое. Я могу протянуть руку, дотронуться, взять его ладонь в свою и прижать к сердцу… а мир… пусть он просто живёт, только без нас.
- Пойдём на террасу, - предлагаю. – Дождь уже закончился.
- Пойдём.
Дамиену нужно много времени, чтобы подняться на второй этаж, но он управляется как раз к тому моменту, когда всё готово: все имеющиеся в доме одеяла и подушки постелены на деревянный пол террасы. Мы любили смотреть на редкие в Ванкувере звёзды, когда были юными. Когда наша любовь была чистой, молодой, искренней.
А разве она грязная теперь? Разве неискренняя? Старше стала, это так, но ведь и мудрее.
Глава 33
Глава 33. Откровения
Мы лежим на деревянном полу террасы, закутавшись в одеяла, и смотрим на звёзды. В горизонтальном положении, когда глаза устремлены в небо, возникает иллюзия отрешённости. Реальность, где мы оба неполноценны, остаётся за барьером с надписью «здесь и сейчас». Я не бесплодна и не выпотрошена, Дамиен не калека, способный передвигаться только в инвалидном кресле. В этом мгновении мы просто две души, свободные и почти счастливые.
Даже если у меня ничего не выйдет, я благодарна Мел за этот год. За каждый прожитый вчера и сегодня день, потому что рядом есть он - моя родственная душа. Мы даже думаем в унисон, слушаем мысли друг друга. Нам не нужно говорить, чтобы разговаривать.
- Я помню, как начала расти твоя грудь, - внезапно заявляет.
- Да?
- Угу.
- Я и не сомневалась, что ты заметил.
Некоторое время мы молчим, но Дамиен явно продолжает мыслить в том же направлении:
- Они виднелись через твои футболки и топы. Не просвечивались, а именно пропечатывались: маленькие такие… бугорки.
Если б он сейчас не смотрел в звёздную черноту Космоса, то непременно увидел бы степень перекошенности моего лица. Как и мои выпученные глаза и задранные до корней волос брови.
- И ты стала носить бельё. Но оно всё равно не помогало - их было видно.
- Бельё не для того, чтобы их скрыть.
- А для чего?
- Чтобы придерживать. Они болезненны, когда растут.
- Серьёзно? Я не знал.
- Ты вообще много чего не знал в десять лет, я думаю.
- Кое-что всё-таки знал.
- Что?
- Это твоё новое приобретение будило во мне странные чувства. Противоречивые.
- Угу. Это я тоже помню: треснуть по ним мячом, например.
- Что? С чего ты взяла?
Он возмущён, причём нешуточно - даже голову в мою сторону повернул.
- А разве ты не метил по ним при каждом удобном случае? Хоть в школе, хоть где: если мяч в руках Дамиена, то он всегда летит в Еву! И всегда с потрясающей меткостью в грудь! Ты в кольцо так успешно не попадал, как в меня!
- Ну и глупость! Не обижайся, но это - самый настоящий бред!
- А вот и нет!
- Ева! - я хоть и смотрю на звёзды, но чувствую, как его взгляд прожигает мой профиль. - Я бросал мяч не в тебя, а тебе! Потому что из всех окружавших людей, меня ВСЕГДА, всегда интересовала только ты! Мне хотелось играть с тобой и смотреть на тебя. И я клянусь, что ударить в твою растущую грудь не только не приходило, но и в принципе не могло прийти в мою голову, потому что…
- Потому что?
- Я хотел потрогать их. И увидеть. И…
- И?
- И это новое чувство, связанное с ними, оно и бесило одновременно и…
- И?
-И не давало покоя. Ты ещё прочнее поселилась в моей голове, и теперь совсем в другом контексте.
- В десять?
Нет, всё-таки хорошо, что темно.
- В десять.
- Я не верю.
- Не верь. Но меня теперь удивляет то, как мы не понимали друг друга. Ты видела подвох даже там, где его не просто не было, а даже не могло быть.
Мы смотрим на звёзды, ждём падения хоть одной, но далёкие голубые и белые карлики стабильны как никогда. Ни единого даже самого крошечного метеоритика!
- У брата не должно возникать таких мыслей, - подытоживает свои размышления. - Ладно, окей с мыслями, но эмоций быть не должно.
- К чему ты клонишь?
- Я никогда не испытывал к тебе братских чувств. Никогда.
- Не ври. Ты вступился за меня в школе. Ты защищал!
- Как мужчина защищает свою женщину.
Я едва не задохнулась от этих его слов:
- Ты встречался с Меланией, Дамиен! О чём ты говоришь!
- О том, что было, Ева. Когда-нибудь должны же мы поговорить начистоту? Почему, ты думаешь, я порвал с ней? Причём не сомневаясь?
- Я… не знаю.
- Потому что желание защищать тебя 24 часа в сутки стало моей одержимостью. Потому что я не просто хотел, а испытывал потребность в этом. Пугающе стабильную потребность. И поверь, ничего братского в тех чувствах не было.
- Да, я знаю… вошла однажды в твою мансарду, когда ты душ принимал…
- Что?
- Ты произнёс мое имя.
- А вот теперь мне действительно стыдно! Даже не верится, что я еще способен краснеть! - смеётся. - Тебе стоило сжалиться и облегчить мою участь!