Вечность после...

- Мелания, он весь переломан. Ему нужна реабилитация, иначе он останется прикованным к постели навсегда!

- Мне плевать.

С этими словами она уходит, оставив своего покалеченного мужа мне. Я ломаю голову, не зная, что делать: денег у меня нет в таком количестве, которое необходимо на лечение Дамиена. Я взвешиваю варианты и уже почти решаю продать родительский дом, как вдруг в одно прекрасное утро Мелания является в больницу и говорит Дамиену, что их ребёнок не от него. Что проблема всегда была не в её способности зачать, а в его. Как только она приняла решение воспользоваться донорским материалом – всё получилось.

Окончательно сокрушив его этой новостью, она изъявляет желание поговорить со мной. Мы спускаемся в холл, и там, в суете и шуме, она выдаёт мне странное благословение:

- Ребёнок – это ключ от нашего замка. Замка от двери, за которой лежат все правильные ответы. Наши судьбы. Всех троих.

- Четверых, - поправляю.

- Нет, троих. У детей свои судьбы, отличные от родительских. Мы влияем на них, пока они растут, а после – вылетают, оставив нас самим себе, вариться в воспоминаниях о прошлых страстях. Так вот: вытащишь его за этот год – он твой. Я не открою ему тайну, которая навсегда сделает его моим.

- Это его ребёнок… - озвучиваю констатацию факта, свершившуюся мгновением ранее в моём мозгу.

Мелания поднимает свою аккуратную тонко вычерченную бровь.

- Докажи мне, что вы и впрямь с самого начала были предназначены друг другу. Что мир перекосило, купидона ослепило редким солнцем Ванкувера, и он попал не туда!

- Нам нужны деньги.

- Выкручивайся! – пожимает плечами. – Не справишься, через год я подниму его в Европе или не знаю ещё где. Но этот год – твой.

Сложно понять, что на самом деле у неё на уме. Когда на руках все козыри, любой расклад в твою пользу. Она всегда будет иметь карт-бланш передо мной, потому что у неё его ребёнок. А я бесплодна. Не женщина, не сосуд - пустая оболочка. Фантик от шоколадки с сомнительным привкусом. И этот фантик, вероятнее всего, просто выбросят.

Я смотрю на её ухоженные чёрные волосы, красиво лежащие на плечах и груди, и внезапно понимаю истинный расчёт: если нельзя вытравить меня из его мозга, то можно уничтожить. Довести до точки, когда не жить гораздо привлекательнее, чем жить. Однажды он уже выбрал сына, выберет и во второй раз. И если тогда речь шла об абстрактном зародыше в теле женщины, то теперь это живой ребёнок, умеющий смеяться, плакать, радоваться и грустить, говорить своему отцу, что любит, обнимать его. Теперь совсем другие ставки, игра на ином уровне.

Она знает, что я его подниму. Только я и никто больше, потому и затеяла весь этот фарс с отцовством. Я справлюсь, она в этом не сомневается и ждёт последнего моего шага, за которым меня больше не будет. Я стану размазанным следом в чьей-то памяти, и однажды обо мне шёпотом скажут: «Она убила себя сама… да-да это кара Господня. За инцест!»

Но Мелания меня плохо знает, очевидно: я решаю сыграть с ней в эту игру и не ставить в известность о наличии собственных правил.

Дамиен сказал однажды, что ни с кем ему не было так интересно, как с ней. Что ж… теперь вся твоя жизнь, Дамиен, сплошное представление.

Глава 30

Глава 30. Уединение

Дамиен

У меня было признание и некоторое количество денег. Слава быстротечна, если не мимолётна. Люди легко забывают своих героев, переключаясь на новые таланты. И у тебя ничего не остаётся, кроме близких: только им ты нужен и интересен любым.

Земной шар не перестал вращаться, мир не замедлил своей суеты, остановился только я один и, сделав это, получил шанс увидеть то, что недоступно здоровым, вечно спешащим жить людям: мы прозябаем в суете, часто не задавая вопросов, но даже если спрашиваем себя о главном, то только в состоянии любого типа опьянения. Потому что трезвыми не решаемся посмотреть правде в глаза: слишком тяжело признаться, что живёшь впустую. Что мечты так и остались мечтами, дорогие сердцу люди - воспоминаниями. Те, с кем хотелось провести жизнь - не с тобой. Те, кто был ближе всех, теперь слишком далёк. Страшно осознавать мелочность и глупость былых желаний, и пусть они были бы просто жизненным опытом, уроками выживания, если бы не шрамы на сердце и не душераздирающий парусник счастья, уплывший слишком далеко. Ты его все ещё видишь, но знаешь, что уже никогда не настигнешь. Как и сам он не повернёт вспять.

Сегодня я обездвижен. Мне не нужно никуда рваться, бежать - у меня нет такой возможности. Фигурально нет, Слава Богу, а это всегда оставляет шанс.

Мой парусник счастья не уплыл, не смог - ветром жизни его паруса изорвало в клочья, и вот он всё ещё здесь, у моей пристани.