Вечное утро (СИ)

— Распластайся! — рявкнул Родислав, весьма ловко занимаясь оружием, хотя оно явно не подходило под его анатомию. Повторять дважды Алисаре не пришлось, она опустилась на все четыре лапы, прижимаясь животом к холодному полу пещеры. Выстрела не последовало — Родислав просто проявил осторожность, заодно очистив себе сектор обстрела.

Огонёк самец зажёг уже магией и отправил светящийся шар вперёд осторожно. Несколько секунд освещались лишь стены пролома, а потом стало видно то, от чего передёрнуло обоих — большие коконы со смутными очертаниями человеческих и драконьих тел.

— Кладбище, — произнесла Рарека, которая замыкала отряд — так она ощущала себя спокойней, зная, что свою спину защищает сама. — Ставлю сто против одного, как говорят в Ардине, что внутри коконов уже лишённые всех тканей оболочки…

— В одном, однако же, наличествует аура, — объявил Родислав. — Судя по её палитре, это и есть наша пропащая Норри. Алисара, споспешествуешь и расторгнешь паучину или мне преодолеть тебя по-над тобой, чтобы протиснуться?

— А стоит ли нам её выпускать… — проворчала Рарека, но Алисара, поддавшись желанию отблагодарить своего спасителя, двинулась к кокону, через который пробивались отсветы энергии души, и с большим омерзением распорола его когтями. На руки Алисаре выпала девушка в разодраной шубе и с неряшливыми кудряшками.

— Ей сильно повезло, что её не надкусили, — прокомментировала Алисара, поворачиваясь к Родиславу, — и теперь понятно, почему она не выходила к вам. Вынесем её к остальным… Надо в чувство её привести, — чтобы в этом помочь, Белояр передала бессознательной женщине часть энергии своей ауры, помогая девушке взбодриться и восстановиться.

Одиннадцатая глава: Око Одина

Люди встретили Норри с радостью и по очереди искренне с ней обнялись. Кто-то просто хлопал её по плечу, кто-то — поздравлял со спасением или журил за то, что полезла куда-то себе на погибель. Целея радостно кивнула, стоя в стороне:

— Вот теперь, когда все в сборе, можно и дверь открывать.

— А ты сможешь? — Рарека с сомнением покосилась на замороженный намертво проход. — Алисара уже пробовала.

— Если бы я предложила свой способ сразу, погибла бы Норри, нам бы могло и не прийти в голову обыскать пещеры, когда мы столкнёмся со внутренним убранством храма. А по рассказам оно грандиозное, — Целея распахнула крапчатахые со внутренней стороны и трёхцветные с внешней стороны крылья, делая окружающим знак дать ей пространство. Встав перед входом в святилище Ока, жрица стукнула посохом о пол. Посох пустил в камень корни. Люди забормотали, переглядываясь, Рарека потянула мордочку вперёд, присматриваясь с любопытством, Алисара и Родислав отвлеклись друг от друга. Целея же встала между дверьми и обращённой к ним весенней веткой, подняв руки в широких руковах зелёной жреческой мантии:

— Снег теперь уже не тот,

Потемнел он в поле.

На озерах треснул лёд,

Будто раскололи…

— Заговор Бога-Предка Маршака… — почтительным шёпотом пояснила своему лидеру Норри, видя, как в зале началась капель. — Из сутры «Двенадцать месяцев».

Баритонистый снял шапку — то ли из почтения, то ли потому что становилось теплее. Но Целея продолжала речетатив заклинания всё более зычно и радостно:

— Облака бегут быстрей.

Небо стало выше.

Зачирикал воробей

Веселей на крыше.

Всё чернее с каждым днём

Стежки и дорожки,

И на вербах серебром

Светятся серёжки!

Весь пол зала на несколько мигов превратился в один мелкий, но быстрый ручей, так обильно стекала оттаявшая влага со стен, а с потолка десять ударов сердца шёл настоящий дождь. Но семураны и люди ещё не успели серьёзно промокнуть, как стало сухо, пусть и по-прежнему прохладно. Двери растопило, и на них стали видны барельефы. Одна фигура в плаще с низко надвинутым капюшоном — выглядывала одна борода — протягивала другой массивной фигуре плаще ладонь с лежащим на ней вырванным глазом, круглым как шар и оттого смотревшимся пугающе выпученным. Невозможно было понять, каким созданиям эти фигуры принадлежали — драконам, людям или вовсе кому-то неведомому. Рарека признала сцену, знакомую ещё по жреческому училищу:

— Да, это Один, который отдаёт великану-Вселенной свой глаз, чтобы зрить им Мудрость. Но почему их не прорисовали нормально?

— В древние времена Богов боялись осквернить неправильным изображением, — прояснила Алисара, что прогуливала жреческую школу меньше. — К тому же, Норри не даст соврать, люди изображают тех же Богов как людей, а не как семуран. Кто тогда прав?

— Без сомнения мы, — хохотнул баритон. — Подналяжем, молодцы!