Вечное движение. История одной навязчивой идеи

Несколькими годами раньше он занимался усовершенствованием изобретенной им «машины, управляющей водой» (water-commanding engine), проводя многочисленные эксперименты в своем замке Реглан в Монмаутшире. После поражения Карла I в борьбе за власть[8] Эдуард Сомерсет маркиз Ворчестерский бежал во Францию. Когда же, наконец, он вернулся на родину, его арестовали и заточили в лондонский Тауэр. Именно к этому времени относят изобретение описанного выше колеса. Может быть, благодаря этому изобретению маркиз был освобожден Карлом II. Он поселился в Воксхолле, где под покровительством акта английского парламента до конца своих дней продолжал трудиться над улучшением своей машины, в конечном счете лучшим своим изобретением. Маркиз не дожил до того дня, когда его эксперименты получили практическое воплощение, но его машина стала предтечей парового двигателя, принесшего процветание Англии во время промышленной революции. Самовращающееся же колесо осталось бесполезным прожектом^{43}.

Примерно в 1715 году инженер-механик (в те времена людей этой профессии называли просто механиками) саксонец Иоганн Эрнст Элиас Бесслер (1680—1745) изобрел машину, наделавшую много шума по всей Европе. Вскоре после этого Бесслер сменил свое имя и взял другое — Орфиреус, составленное, как он говорил, из двух рядов букв, между которыми располагалось его настоящее имя и из которых поочередно были выбраны буквы верхнего и нижнего рядов. В молодости, получив хорошее духовное образование, Бесслер тем не менее занялся механикой и вскоре стал весьма опытным часовых дел мастером. Судя по отзывам современников, это был человек с противоречивым, вспыльчивым и весьма переменчивым характером. Интерес к идее вечного движения возник у него очень рано, и он провел эксперименты не менее чем с тремястами различными механизмами, пока, наконец, не изобрел устройство, которое, казалось, заработало. Однако правители земли Гессен, где он жил, обложили это устройство таким тяжким налогом, что изобретатель вынужден был разрушить свое детище.

Несмотря на это, Орфиреус вскоре построил второе колесо и показал его ландграфу Гессен- Кассельскому, который разрешил поместить колесо в одной из комнат своего замка. Комната держалась на запоре, а замок был опечатан личной печатью ландграфа. Когда по истечении двух месяцев комнату отперли, колесо по-прежнему вращалось с первоначальной скоростью.

В замок стекались короли, принцы, ландграфы, не говоря уже о многочисленных ученых мужах, чтобы подивиться на колесо и уехать убежденными в абсолютной достоверности устройства. Колесо это, одно из нескольких самовращающихся колес, которые, как утверждают, построил Орфиреус, имело в диаметре двенадцать футов, а толщина его достигла четырнадцати дюймов. Сделано оно было из легких сосновых досок и покрыто вощеной оболочкой, прятавшей внутреннее устройство механизма. Диаметр вала, на котором колесо вращалось, равнялся восьми дюймам.

Некий барон Фишер после осмотра колеса в кассельском замке Виссенштайн писал французскому натурфилософу доктору Жану Дезагюлье^{44}:

«Колесо вращается с поразительной скоростью. Посредством привязанного к его валу каната оно приводит в движение архимедов винт, с помощью которого осуществляется подъем воды. И при этом колесо совершает двадцать оборотов в минуту. Я несколько раз проверял это, пользуясь часами, и скорость каждый раз была одной и той же. Если бы какой-нибудь человек попытался внезапно остановить колесо, оно подняло бы его на воздух. Будучи все же остановленным, колесо так и пребывало неподвижным (в этом заключается убедительное доказательство наличия вечного движения). Очень осторожно я вновь привел колесо в движение, чтобы посмотреть, сможет ли оно без постороннего вмешательства набрать прежнюю скорость вращения (в чем я очень сомневался). К моему величайшему удивлению, я увидел, что мало-помалу скорость вращения колеса увеличивалась до тех пор, пока оно не сделало два оборота. После этого колесо набрало прежнюю скорость. Этот эксперимент, демонстрирующий увеличение скорости вращения колеса — от очень низкой первоначальной до необычайно высокой конечной, — гораздо сильнее убедил меня в том, что я вижу перед собой вечное движение, чем целый год наблюдений, во время которых скорость вращения могла незаметно гаснуть, пока колесо вообще не остановилось бы. Увеличивать скорость, а не терять ее, увеличивать ее до определенного предела, несмотря на сопротивление воздуха и силу трения, — вот истинное доказательство достоверности работы механизма».