Вечная жизнь Смерти

Ладно, пусть сам Уэйд и не собирается атаковать космические города, но что если кто-то из его вояк решится на это?

Словно подтверждая страхи Чэн Синь, один из бойцов обратился к ней:

— Доктор Чэн, не сомневайтесь — мы будем драться до конца!

Другой подхватил:

— Мы боремся не за вас, мистера Уэйда или этот город. — Он воздел вверх палец, и в его глазах, казалось, вспыхнул огонь. — Вы знаете, чего они пытаются нас лишить? Не города и не световых кораблей, а всей Вселенной за пределами Солнечной системы! Там миллиарды и миллиарды новых миров, но они не пускают нас туда; они хотят запереть нас и наших потомков в этой тюрьме, — тюрьме радиусом пятьдесят астрономических единиц, называемой Солнечной системой. Мы боремся за свободу, как боролись когда-то наши предки, мы сражаемся за возможность жить во Вселенной свободными людьми. И мы будем бороться до последнего! Я говорю от имени всех бойцов сил самообороны.

Остальные солдаты кивнули, глядя на Чэн Синь мрачными и холодными глазами.

В последующие годы Чэн Синь не раз вспоминала слова бойца. Но в тот момент они ее не тронули. Она чувствовала, как затягивается тьмой окружающий мир, и пришла в ужас. Ей казалось, что она снова, как сто тридцать с лишним лет назад, стоит перед штаб-квартирой ООН с младенцем на руках, а вокруг собралась стая голодных волков, и она должна защитить ребенка любой ценой.

— Вы собираетесь сдержать свое обещание? — спросила она Уэйда.

Тот кивнул.

— Конечно. Иначе зачем бы я попросил тебя приехать сюда?

— Тогда остановите все приготовления к войне и прекратите сопротивление. Передайте все пули с антивеществом правительству Федерации. Прикажите агентам, которых вы отправили в другие города, немедленно сделать то же самое!

Солдаты уставились на Чэн Синь так, словно хотели взглядом сжечь ее дотла. Разница в силе между двумя сторонами была ошеломляющей. Хрупкая женщина противостояла бездушной машине войны. Каждый их этих бойцов нес на себе более сотни водородных бомб, и под руководством сильного вождя-параноика это мощное черное колесо раздавило бы любую преграду. Чэн Синь была как травинка, не способная даже замедлить движение этого гигантского колеса. И всё же она не собиралась уступать.

Однако события развивались не так, как она ожидала. Взгляды солдат один за другим обратились к вождю. Удушливое напряжение, казалось, начало отпускать Чэн Синь, но дышалось ей по-прежнему с трудом. Уэйд продолжал смотреть сквозь прозрачный купол на маленькую платформу с лежащими на ней волосками так, словно это был священный алтарь. Чэн Синь представила себе, как однажды Уэйд собрал своих воинов вокруг этого алтаря, чтобы предречь войну…

— Может, подумаешь еще немного? — произнес Уэйд.

— Нет необходимости. — В голосе Чэн Синь звучали стальные нотки. — Я приняла окончательное решение. Прекратите сопротивление и передайте правительству всё антивещество, имеющееся в Гало-Сити.

Уэйд поднял голову и посмотрел на Чэн Синь с беспомощностью и мольбой. На лице этого человека подобное выражение появлялось нечасто. Потом он медленно проговорил:

— Если мы теряем нашу человеческую натуру, мы теряем многое, но если мы теряем нашу звериную натуру, мы теряем всё.

— Я выбираю человеческую, — отрезала Чэн Синь, глядя на каждого присутствующего по очереди, — и верю, что и все вы тоже.

Би Юньфэн собирался что-то сказать, но Уэйд остановил его. Глаза лидера Гало-Сити потускнели. Что-то ушло из них, погасло навсегда. Бремя лет внезапно навалилось на этого человека, и стало видно, как он устал. Он оперся рукой о металлический стол и медленно опустился в кресло, которое кто-то подкатил к нему. Затем поднял руку и, не поднимая глаз, сказал:

— Сложите оружие. Боеприпасы оставьте здесь. — Он указал на стол перед собой.

Поначалу никто не шевельнулся, но Чэн Синь почувствовала: что-то смягчилось. Тьма начала рассеиваться. Солдаты отвернулись от Уэйда, их взгляды потеряли жесткость. Наконец, кто-то подошел и положил на стол оба своих патронташа. Хотя солдат сделал это аккуратно, при звуке металла, царапнувшего о металл, Чэн Синь вздрогнула. Ремни лежали на платформе недвижно, словно две золотистые змеи. Подошел второй боец и положил свои патронташи, затем еще один и еще. Вскоре на столе уже громоздилась золотая груда. Когда все патроны были сданы, звон металла прекратился, и всё снова затихло.

— Прикажите всем нашим агентам в Мире Убежищ разоружиться и сдаться правительству Федерации, — сказал Уэйд. — Правительство Гало-Сити будет сотрудничать с флотом в вопросе сдачи города. Не предпринимайте никаких необдуманных действий.

— Хорошо, — ответил кто-то. Когда солдаты, одетые в черное, лишились своих патронташей, в помещении стало еще темнее.

Уэйд жестом велел бойцам уйти. Они бесшумно удалились, и зал посветлел, как будто вместе с ними ушла темная туча. Уэйд с трудом встал, обошел гору патронов и медленно приподнял стеклянный колпак. Дунул на платформу, и волоски исчезли. Он закрыл купол, повернулся к Чэн Синь и улыбнулся:

— Видишь, девочка, я сдержал свое обещание.

* * *