Вечная жизнь Смерти

И вот Чэн Синь с АА снова летят к юпитерианском кластеру и снова входят в гибернационный центр Азии I. У них оставалось по двести лет гибернационной квоты, но они внесли в контракт пункт о том, чтобы их разбудили, если атака «темного леса» произойдет раньше.

А затем обе уснули. И им ничего не снилось.

Часть V

Эра Космических Убежищ, год 67-й. Млечный Путь, рукав Ориона

Проверять данные было рабочей обязанностью Певуна; судить об искренности координат — его наслаждением.

Певун понимал: то, что он делал, неважно — так, простая, рутинная работа. Но ее тоже надо выполнять, и задача была радостной.

Кстати, о радости. Когда это семя покидало родной мир, тот еще был местом, полным счастья. Но позже, когда родной мир вступил в войну с миром чужаков, радости становилось все меньше и меньше. С той поры минуло десять тысяч зерен времени. О счастье не приходится и говорить — ни в родном мире, ни здесь, в этом семени. Счастливая прошлая жизнь осталась лишь в классических песнях, и пение было одним из немногих еще доступных удовольствий.

Не отрываясь от изучения данных, Певун начал:

Я вижу любовь свою,
Я лечу рядом с ней,
Я дарю ей подарок —
Кусочек затвердевшего времени.
Чудесные знаки вырезаны на нем,
Мягком на ощупь, как ил в мелком озере...

Певун сетовал редко. Выживание требовало огромного количества психической и умственной энергии.

Энтропия во Вселенной возрастала, а порядок шел на убыль. Как будто безграничные черные крылья гигантской балансирующей птицы давили на мироздание — вот на что походил этот процесс. Однако низкоэнтропийные сущности противились ему. Они понижали свою энтропию и увеличивали порядок, словно столбы света, возвышающиеся над непроглядно-черным морем. Это и был смысл — высший смысл, превыше любых радостей. Вот почему низкоэнтропийные сущности должны продолжать жить — ради этого смысла.

Что же касается смыслов еще выше этого, то о них думать ни к чему. Размышлять о них значило двигаться по опасному пути в никуда. И уж совершенно бесполезно раздумывать, что же находится на вершине башни смысла, потому что, возможно, никакой вершины и вовсе нет.

Да, так вот, координаты. В пространстве носится много наборов координат, подобно тому, как матричные насекомые порхают в небесах родного мира. Сбор координат — одна из задач главного ядра. Оно поглощает все сообщения, проходящие сквозь космос по средней мембране, по длинной мембране, по легкой мембране... Кто знает, может, когда-нибудь появятся сообщения и по короткой. Ядро помнит позиции всех звезд. Сравнивая полученные данные с различными картографическими проекциями и позиционными схемами, ядро выявляет из сообщения координаты мира, который его послал. Говорят, оно может оперировать позиционными схемами, отражающими положение звезд пятьсот миллионов зерен времени назад! Певун никогда так далеко не заглядывал — зачем? Бессмысленно. Слишком отдаленная эпоха, низкоэнтропийных кластеров в пространстве тогда было мало, встречались они редко и не развили еще в себе ни гена затаивания, ни гена зачистки. Но сейчас...

Прячься как следует. Зачищай как следует.

Однако из всех координат только некоторые являются искренними. Поверишь притворным координатам — будешь зачищать пустые миры. Зряшная трата ресурсов. К тому же еще и вредная. Эти пустые миры могут пригодиться в будущем. Невозможно понять, зачем кому-то надо посылать во Вселенную притворные координаты? Ведь рано или поздно этот «кто-то» все равно получит свое.

В искренних координатах просматриваются определенные закономерности. Например, длинный набор координат обычно притворный. Однако все это, надо сказать, чистая эвристика. В определении искренности или ложности координат больш`ую роль играет интуиция. Главное ядро семени ею не обладает; впрочем, и сверхъядро в родном мире тоже. Вот поэтому низкоэнтропийные сущности незаменимы.