Вечная жизнь Смерти

Король сделал официальное объявление о престолонаследнике в свой шестидесятый день рождения. В тот вечер праздновало все королевство: небо расцветало фейерверками — казалось, будто в нем вырос сверкающий сад; горящие повсюду огни превратили дворец в хрустальный волшебный замок; везде звучали смех и веселые разговоры, вино лилось рекой...

Все были счастливы; даже сердце Ледяного Песка, похоже, оттаяло. Он нарушил свое обычное унылое молчание и почтительно поздравил отца, пожелав ему жить долго, как солнце, и озарять своими лучами все королевство. Он объявил также, что поддерживает отца в его решении передать престол принцессе Росинке, потому что она гораздо больше подходит на роль правителя, чем он, принц. Поздравил и сестренку, пожелав ей учиться у отца искусству управления страной, чтобы в будущем хорошо исполнять свои королевские обязанности. Его искренность и великодушие поразили всех присутствующих.

— Сын мой, как я счастлив видеть тебя таким! — воскликнул король и погладил принца по голове. — Ах если б мгновенье остановилось!

Тогда один из министров предложил запечатлеть эту сцену на большой картине, которую они повесят во дворце, чтобы она напоминала им о замечательном вечере.

Король покачал головой.

— Королевский художник очень стар. Мир в его глазах окутан туманом, а руки трясутся так, что он больше не в силах передать на полотне радостное выражение наших лиц.

— Я как раз собирался кое-что предложить. — Принц Ледяной Песок глубоко поклонился. — Отец, позвольте мне представить вам нового живописца.

Принц повернулся и кивнул. Из толпы выступил юноша лет четырнадцати-пятнадцати. Закутанный в серый плащ с капюшоном, среди разряженных гостей он походил на перепуганного мышонка, невзначай выскочившего на середину зала во время пышного приема. Юноша приближался к королю съежившись, словно пробираясь сквозь невидимые колючие кусты, и от этого его тщедушное тело казалось еще меньше.

— Такой юный! — разочарованно протянул король. — Он хоть рисовать-то умеет?

Принц поклонился вновь.

— Отец, это Остроглаз из Хе’ершингенмосикена. Он лучший ученик великого мастера Эфира. Начал учение в пятилетнем возрасте, и сейчас, через десять лет, овладел всем, чему этот великий художник мог его обучить. Он чрезвычайно чувствителен к краскам и формам — они запечатлеваются в его душе, будто выжженные раскаленным железом. А потом он переносит кистью на полотно тончайшие детали увиденного. Кроме самого мастера Эфира, таким искусством в мире больше не обладает никто. — Принц повернулся к Остроглазу. — Будучи придворным художником, ты не нарушишь этикета, если посмотришь на короля прямо.

Остроглаз окинул короля взглядом и опять опустил глаза.

Король был поражен.

— Дитя, твой взгляд пронзителен, как обнаженный клинок, и в нем пылает неукротимый огонь! Он совсем не вяжется с твоей юностью.

Остроглаз заговорил впервые за все время:

— Ваше величество, грозный властелин, простите вашему нижайшему слуге, если он оскорбил вас. Мои глаза — глаза живописца. Художник рисует сначала у себя в душе. В своем сердце я уже запечатлел ваш образ, и ваше величие, и вашу мудрость. Все это я перенесу на полотно.

— А теперь взгляни на королеву, — сказал принц.

Остроглаз окинул взглядом королеву и опустил глаза.

— Ваше величество, достойнейшая из королев, простите вашему нижайшему слуге, если он нарушил традицию. В своем сердце я уже запечатлел ваш образ, и ваше благородство, и ваше изящество. Все это я перенесу на полотно.

— А теперь посмотри на принцессу, наследницу престола. Ее ты тоже должен нарисовать.

Остроглазу понадобилось еще меньше времени, чтобы окинуть взглядом принцессу. Едва взглянув на нее, он опустил голову и проговорил:

— Ваше королевское высочество, любимая народом принцесса, прошу простить мне незнание придворных обычаев. Ваша красота обожгла меня, словно полуденное солнце, и я впервые почувствовал, что моя кисть недостойна вас. Но в своем сердце я уже запечатлел ваш образ и вашу несравненную прелесть. Все это я перенесу на полотно.

Затем принц приказал Остроглазу посмотреть на министров. Тот так и сделал, едва задерживая взгляд на лице каждого. А затем опустил глаза.

— Ваши сиятельства, простите вашего покорного слугу, если он оскорбил вас. В своем сердце я уже запечатлел ваши образы, и ваши таланты, и остроту ваших умов. Все это я перенесу на полотно.

Празднование продолжалось, а принц Ледяной Песок отвел живописца в уголок и шепотом осведомился:

— Ты всех запомнил?

Лицо Остроглаза тонуло в глубокой тени его капюшона. Казалось, будто под ним вообще не было плоти, только бестелесная тьма. Не поднимая головы, юный художник произнес:

— Да, мой король.

— Ты все запомнил?

— Все, мой король. Вплоть до последнего волоска на их головах и телах. Я создам на полотне точнейшие копии, не отличимые от оригиналов.

* * *