Вечная жизнь

Фрикс как будто прочитал эту мысль, потому что он немедленно впился в печень Кугеля всеми своими когтями и жалами, и тот с горечью вспомнил о Никоню, Смеющемся Маге, и еще раз повторил свои клятвы мести.

Когда боль утихла, Кугель пошел туда, где сады заканчивались, уступая место парку. Он посмотрел через плечо и увидел, что человек с ястребиными чертами лица в желтом и черном идет вслед за ним, причем с явно враждебными намерениями. В темноте парка Кугель заметил какое-то движение, и ему показалось, что он видит нескольких вооруженных воинов.

Кугель вернулся на лужайку, и Бубач Анг вновь пошел вслед за ним и остановился перед дворцом Рэдкута Бомина, мрачно глядя на Кугеля.

— Совершенно очевидно, — громко сказал Кугель для Фрикса, — что мне не удастся покинуть Смолод сегодня ночью. Естественно, мне не терпится доставить касп Никоню, но если меня убьют, ни касп, ни восхитительный Фрикс никогда уже не вернутся в Элмери.

Фрикс больше не дергался.

“А теперь, — подумал Кугель, — где же провести ночь?”

Семиэтажный дворец Рэдкута Бомина явно представлял собой надежное и удобное убежище и для него, и для Бубача Анга. На самом же деле, однако, оба они будут находиться в тесной маленькой комнатке с одной единственной подстилкой из сырого тростника вместо постели. Задумчиво, с сожалением, Кугель закрыл свой правый глаз и открыл левый.

Смолод был таким же, как и прежде. Уродливый Бубач Анг скорчился у двери в избушку Рэдкута Бомина. Кугель сделал шаг вперед и ловко поддал носком сапога под ребра Бубачу Ангу. От удивления и шока оба глаза Бубача Анга открылись, и соперничающие между собой видения вызвали паралич в его мозгу. В темноте взревел безбородый крестьянин и понесся вперед, высоко подняв над головой мотыгу, так что Кугель с сожалением отказался от своего плана спокойно перерезать горло Бубачу Ангу. Вместо этого он быстро скользнул в избушку и запер за собой дверь.

Потом он опять закрыл свой левый глаз и открыл правый. Он стоял в великолепном зале-прихожей дворца Рэдкута Бомина, дверь которого была заперта перекрещивающимися железными балками. Снаружи дворца золотоволосый принц с холодным высокомерием и достоинством поднимался с земли. Подняв руку в благородном негодовании, Бубач Анг перекинул свой плащ через плечо и удалился, чтобы присоединиться к своим воинам.

Кугель стал ходить по дворцу, с удовольствием осматривая его. Если бы не беспокойный Фрикс, не было бы никаких причин торопиться с тем, чтобы начать полное опасностей путешествие обратно, в долину Кзана.

Кугель выбрал для себя роскошную спальню с окнами на юг, сменил свою богатую одежду на шелковую ночную пижаму, уселся на кровать с бледно-голубыми шелковыми простынями, лег и в ту же секунду уснул.

Наутро он с трудом начал соображать, какой же глаз следует открыть. Кугель подумал, что неплохо бы завести повязку, чтобы закрывать ею глаз, которым не надо пользоваться в настоящий момент.

При дневном освещении дворцы Смолода выглядели еще роскошнее, чем ночью, и сейчас вся площадь была запружена принцами и принцессами неслыханной красоты.

Кугель оделся в красивые черные одежды, оживив их зеленой шляпой и сандалиями того же цвета. Он спустился по витой лестнице в зал-прихожую, отпер дверь и вышел на площадь.

Бубача Анга нигде не было видно. Другие жители Смолода приветствовали его с вежливостью, а принцессы с явной теплотой, откровенно показывая, что он им нравится. Кугель отвечал также вежливо, но не заигрывая — даже волшебные каспы не могли заставить его позабыть жирные туши со спутанными волосами, которыми являлись на самом деле все женщины Смолода.

Он позавтракал изумительными блюдами, затем вернулся на площадь, чтобы обдумать план своих дальнейших действий. Быстрый осмотр парка показал ему, что воины Гродза были начеку. Так что в настоящий момент побег был невозможен.

Аристократы Смолода занялись своими делами. Некоторые из них отправились на прогулку по прекрасным зеленым лугам, другие поехали кататься на лодках по прекрасной реке к северу. Старейшина — принц умудренный и величавый — сидел на скамье из оникса и был погружен в раздумья.

Кугель приблизился к нему. Старейшина поднялся со скамейки и отсалютовал Кугелю со сдержанной сердечностью.

— Мои раздумья нелегки, — объявил он. — Несмотря на то, что законы были соблюдены, и учитывая, что ты совершенно незнаком с нашими обычаями, я все же чувствую, что была совершена определенная несправедливость, и я не знаю, как исправить ее.

— Мне кажется, — сказал Кугель, — что эсквайр Бубач Анг, хоть он несомненно и достойный человек, нарушает дисциплину и тем самым подрывает уважение к Смолоду. По моему мнению, ему пошло бы на пользу, если бы он еще несколько лет провел в Гродзе.

— В том, что ты говоришь, что-то есть, — ответил старейшина. — Небольшие самопожертвования иногда бывают необходимы для благосостояния всех. Я, например, определенно чувствую, что если бы такой вопрос возник, ты с радостью отдал бы свой касп и согласился бы начать жизнь в Гродзе. В конце концов, что такое несколько лет? Они пролетят мимо, как бабочки.