Вечная ночь

– Слушай, короче, может, ментам позвонить? – В голосе Стаса звучала искренняя тревога. Он был хороший, добрый мальчик, он правда испугался за Ику, но помочь ничем не мог.

Он так же, как Ика, отлично понимал, что нельзя вызывать милицию в квартиру Марка. Что бы ни происходило – нельзя. Девица и Вова тоже, вероятно, понимали это, потому были так спокойны. Краем глаза Ика заметила, что девица нашла паспорт Марка, пролистала, спрятала в карман розовой куртки и тут же закрыла ящик.

– Ладно, Ика, ты, короче, не плачь. Потяни время, я, может, что-нибудь придумаю.

Два мобильных телефона давно замолчали. Когда Ика положила трубку городского, стало страшно тихо.

– Значит, ты не знаешь, где он? – спросила девица и задумчиво посмотрела на Ику.

– Что вам нужно? Вы можете объяснить?

– Хохлов Марк Анатольевич, – ответила девица и тяжело вздохнула, – он нам нужен, а не ты. И еще, чтоб ты знала, мы не воры. Скажи, Вова? – Девица опять засмеялась.

От ее смеха Ике стало холодно.

– Зачем вам Марк? Какого черта вы взяли его паспорт?

– Это не твое дело, – девица критически оглядела Ику с ног до головы, – тебе сколько лет?

– Двадцать два. Положите паспорт на место, сию минуту, и выметайтесь отсюда.

Вова, человек-тень, впервые издал какой-то звук. Он тихо хмыкнул.

– Болеешь, что ли? – спросила девица, продолжая разглядывать Ику.

– Почему болею? Здорова.

– Очень уж худая. Настоящий дистрофик. Ладно. Зовут как?

– Отдай паспорт и выметайся со своим шкафом, дура! – Крик Ики прозвучал жалко и неубедительно.

– Зовут как? – спокойно повторила девица.

– Ирина.

– Фамилия?

– Да пошла ты!

Девица укоризненно покачала головой, подняла с пола открытую сумочку Ики, вытряхнула содержимое, взяла паспорт, открыла, стала читать вслух.

– Дроздова Ирина Павловна, ноль первое, ноль шестой, восемьдесят четвертого. Место рождения – город Быково Московской области. Мужа нет, детей тоже. А прописана ты не здесь, девочка. В Быкове ты прописана, вот и жила бы там, сидела тихо, дурочка малахольная. Чего в Москву приперлась, а? Ну, ладно. – Она бросила паспорт на журнальный стол. – Чем занимаешься?

Ика еле сдерживала слезы. Только злость помогала не разреветься. Злилась она не на девицу и тем более не на Вову, человека-тень. В данный момент она смертельно ненавидела Марка, за то, что бросил ее вот так, не предупредив о возможных проблемах. Только сказал: «Я исчезну на несколько дней. Не волнуйся, ничего не бойся. Отдыхай. Скоро у нас будет очень много бабла, мы купим новую большую квартиру, отправимся на Канары, в общем, все о кей!»

Она удивилась, что он не взял с собой ни денег, ни документов, ни мобильника, оделся в какое-то старье.

– Ну, что молчишь? Отвечай, когда спрашивают, – напомнила о себе девица.

– Я актриса, – сказала Ика.

Опять смех. На этот раз особенно долгий и веселый.

– Актриса она! Слышь, Вова? Она актриса! Ой, я не могу! – Девица вытерла слезы, высморкалась. – Ладно, девочка. Я пойду, а Вова останется здесь. Ты уж извини, нам обязательно надо дождаться Марка Анатольевича Хохлова. Ну, до скорого!

Она быстро вышла. Ика услышала, как хлопнула дверь, и посмотрела на Вову. Он, ни слова не говоря, плюхнулся в кресло, взял пульт, включил телевизор, нашел футбол на спортивном канале.

– Как долго ты намерен здесь торчать, ублюдок? – прошептала Ика, собирая с пола содержимое своей сумочки.

В ответ он издал глухой горловой звук и хлопнул себя по коленке. Одна из команд забила гол.

* * *

Странник так и не понял, спал ли он этой ночью. Но не важно. Он чувствовал себя отдохнувшим, полным сил. У него осталось время на утреннюю пробежку.

В спортивном костюме, в кроссовках, с плеером, пристегнутым к поясу, он вышел из подъезда, приветливо поздоровался с молодой соседкой, помог ей спустить с крыльца коляску. Младенец в коляске заплакал, увидев его.

– Ну что ты, что? – сказала его мать. – Дядя хороший, добрый.

Младенец заплакал еще громче.

Странник включил плеер. Из наушников зазвучала «Симфония № 5» Шуберта. Теперь он ничего не слышал, кроме этой бодрой торжественной музыки и собственных мыслей. Он думал о женщине-оборотне, уже без страха, но с удовольствием, как о своей добыче. Тянулись незримые прочные нити между ним и ею. Связь возникла давно, нити скручивались в тугую спираль, опутывали Странника, мешая двигаться вперед, выполнять свою святую миссию.

Спираль – знак змеи, искушения, женского коварства. Плоть оборотня – темница ангела, который до сих пор жив и страдает многие годы.

Обычно они умирают внутри гоминидов, когда те совсем юные. Но здесь особый случай. Жизнь ангела внутри оборотня поддерживается для достоверности образа, для того, чтобы в глазах светилось что-то человеческое. Надо отдать должное злым силам вечной ночи, они это здорово придумали.

Странник долго не мог понять, что она такое на самом деле. У гоминидов не бывает острого чутья, им не свойственна гибкость и легкость мысли. Гоминиды видят и слышат только себя, каждый как будто окружен зеркалами, в которые готов глядеться бесконечно, не замечая ничего, кроме собственного отражения в разных ракурсах.

И пахнут они совсем иначе.