Вечная ночь

И опять никто из взрослых ничего не заподозрил. Несчастный случай. Единственная метка, на которую они могли бы обратить внимание, – срезанные пряди. Странник делал это не потому, что хотел сохранить что-то на память. Срезанная прядь символизировала крещение, монашеский постриг.

Он не убивал, он совершал священный ритуал.

До следующего лета Странник решил затаиться. Но так случилось, что в середине октября он столкнулся ночью в лесу с мальчиком восьми лет.

Никого вокруг не было. Мальчик шел к станции. Он хотел сбежать из интерната.

Когда его нашли, началось следствие. Уже никто не верил в несчастный случай. На этот раз затаиться надо было надолго и всерьез.

Прошло полтора года, прежде чем он опять решился выйти на охоту. Начался май, а никто из детей ночью в лесу не появлялся. В большой дом их по-прежнему привозили, по три-четыре человека, чаще только девочек, но иногда и мальчиков. Назад везли на машине, до ворот интерната.

Странника колотила лихорадка. Плач ангелов заглушал все прочие звуки, он катался по земле, рвал влажную от ночной росы траву, ветки и сучья, впивался ногтями в нежную бересту.

Однажды, в самый разгар мучительного приступа тоски, он отчетливо услышал детский голос:

– Кто здесь?

Девочка лет двенадцати шла с тросточкой по траве, очень медленно.

Позже он узнал, что она ослепла недавно, и из обычного интерната ее перевели в специальный, для слепых. Ночью она вышла за территорию случайно. Кто-то посоветовал ей тренироваться как можно больше, ходить ночами, привыкать жить на ощупь.

Она была удивительно хороша. Белокурые вьющиеся волосы, тонкое правильное лицо. Возможно, ее так ни разу и не успели свозить в большой дом. Но повезли бы обязательно.

После этого очень долго, год и два месяца, до июля восемьдесят шестого, Странник жил в шкуре гоминида и не позволял себе даже ночных прогулок. Гоминиды всполошились всерьез. Детей перестали возить в волчье логово. Территория интерната охранялась круглосуточно. Все свои силы Странник направил на то, чтобы обезопасить себя, он действовал продуманно и осторожно. Ему удалось выстроить настолько безупречную и надежную линию защиты, что в середине июля, когда представился случай, он решился освободить напоследок еще одного ангела.

Никакой охраны уже не было. Поздно вечером Странник возвращался из Москвы в Давыдово. Он ехал на машине, в обычном костюме, без накладной бороды, без парика и круглых черных очков. Под костюмом была твердая шкура гоминида. Когда он остановился у шлагбаума, заметил на платформе девочку. Она только что вышла из электрички и осторожно шла к лестнице.

Он пересек пути, дождался, когда она спустится с платформы. Она была почти взрослая, шестнадцать лет, и не совсем слепая. Слабовидящая. Странник знал, по шоссе она пройдет немного, потом свернет в рощу. Именно там, на повороте, он дождался ее. Убедился, что вокруг нет ни души, опустил стекло, заговорил с ней, предложил подвезти. Он ласково улыбался девочке. Слепые не видят улыбку, но слышат ее по интонации.

Она согласилась. В руке у нее была сумка, в которой лежала толстая тяжелая книга с выпуклым шрифтом. В машине она рассказала, что ездила в библиотеку для слепых, очень хотела получить именно эту книгу, «Унесенные ветром». Задержалась потому, что заблудилась, села не в тот автобус и долго стеснялась спросить, как ей добраться до нужного вокзала.

– Ты бывала когда-нибудь в большом доме, на другом берегу озера? – спросил он.

– В каком доме? Я ничего не знаю!

По ее испугу, по дрожи в голосе, он понял: бывала, все знает.

– Остановите, выпустите меня! Я дальше пойду сама! Ну пожалуйста, прошу вас!

Он притормозил, но из машины ее не выпустил. Она стала дергать дверную ручку. Он понял, что если она выберется, то может побежать и закричать. Ударил ребром ладони по сонной артерии, свернул с шоссе в рощу, поставил машину так, чтобы ее не было видно.

К озеру через рощу он тащил ее уже мертвую. Прядь срезал перочинным ножом, поскольку ножниц у него с собой не было. Но перчатки были. Сбросив труп с обрыва, он тщательно осмотрел одежду, протряхнул каждую вещь. Потом вернулся к машине, взял сумку с книгой, выбросил подальше.

В качестве трофеев, кроме пряди, оставил себе очки с толстыми линзами и серебряное колечко с бирюзой.

Он собирал и хранил пряди и мелкие предметы, принадлежавшие убитым гоминидам, вовсе не из сентиментальности. Берестяная шкатулка, в которую он все это складывал, была частью его плана.

Ему удалось обмануть гоминидов, так хитро, что никто из них ни о чем не догадался. Урод с заячьей губой, учитель физкультуры, работавший в интернате, идеально подходил на роль серийного убийцы. Его уже подозревали. Последним препятствием стала собака, которая охраняла дом жалкого гоминида. Но это препятствие ничего не стоило устранить.

Куда сложнее оказалось жить дальше в вечной ночи, не вылезая из толстой шкуры.

* * *