Вечера с историком

– О какой силе ты говоришь? – глумливо спросил легат. – Твое жалкое оружие, сеющее смерть, – ничто в сравнении с мощью стоящей за мной церкви. Ты угрожаешь мне гибелью? Думаешь, она страшит меня?

Внезапно кардинал поднялся на ноги и в гневном порыве распахнул свою багровую мантию.

– Рази же меня своим кинжалом! На мне нет кольчуги. Рази, коли посмеешь, и твой святотатственный удар погубит тебя. Погубит и в этом мире, и в загробном.

Инфант задумчиво взглянул на легата и медленно вложил кинжал в ножны. На лице его появилась тусклая улыбка. Он хлопнул в ладоши, и в комнату вошли сопровождавшие его латники.

– Схватите двух этих римских щенков, – велел он им, указывая на Джакнино и Пьерлуиджи. – Схватите и разделайтесь с ними. Быстро!

– Сеньор принц! – вскричал легат сразу и умоляюще, и испуганно, и возмущенно.

Нотки страха еще больше раззадорили Афонсо Энрикеса.

– Быстро! – снова воскликнул он, хотя в этом не было никакой нужды, потому что латники уже вцепились в племянников кардинала. Те ругались, кусались, отбивались ногами, но их в мгновение ока повалили на пол, обезоружили и связали. Латники взглянули на принца, ожидая дальнейших распоряжений. Стоявшие поодаль Мониш и Нуньес с тревогой наблюдали за происходящим. Кардинал, который так и не вышел из-за стола, стоял без кровинки в лице и сдавленным голосом вопрошал принца, какое еще бесчинство тот задумал. Легат умолял принца опомниться, грозил ужасными последствиями этого возмутительного поступка. И все это на одном дыхании.

Речь кардинала совершенно не тронула Афонсо Энрикеса. Он указал на окно, за которым посреди постоялого двора высился огромный дуб.

– Отведите их туда и повесьте безо всякого причащения, – повелел он.

Легат покачнулся и едва не упал ничком. Он схватился за стол, утратив дар речи от страха за этих двух парней, которых берег как зеницу ока. А ведь только что он бесстрашно подставил собственную грудь под стальной клинок.

Двух миловидных итальянских юношей поволокли вон из комнаты. Они бились и извивались в руках своих пленителей.

Наконец легат, который был на грани обморока, обрел дар речи.

– Сеньор принц! – выдохнул он. – Сеньор принц… ты не посмеешь совершить такую низость! Не посмеешь! Предупреждаю тебя, что… что… – кардинал так и не высказал вслух очередную угрозу, этому помешал нараставший в его душе ужас.

– Смилуйся! – закричал он. – Смилуйся, государь! Ведь ты и сам надеешься на милосердие!

– Ну, и каково же оно, твое милосердие? Ты шляешься по свету, долдоня проповеди о милосердии, а как запахнет жареным, так сам выклянчиваешь его! Ну, хорош!

– Но ведь это низость! Что сделали тебе эти несчастные дети? Какой причинили вред? Чем они виноваты, если я нанес тебе обиду, выполняя свой священный долг?

Инфант воспользовался паузой и молниеносно ответил кардиналу в том же духе:

– А что сделали тебе мои подданные, жители Коимбры? Разве они повинны в том, что я обидел тебя? И тем не менее, желая помыкать мною, ты без колебаний пустил в ход орудия церкви и обратил их против народа. А я, чтобы приструнить тебя, столь же решительно поражу своим оружием твоих племянников. Увидев их болтающимися в петле, ты поймешь то, чего не смог уяснить из моих слов. И низость моя – лишь ответ на твою собственную подлость. Уразумей это и, быть может, сердце твое дрогнет, ты смиришь свою чудовищную гордыню.

На улице под деревом суетились латники. Они проворно и бесстрастно готовились выполнить доверенное им задание.

Кардинал болезненно поморщился и стал задыхаться.

– Не допусти этого! – он умоляюще простер к принцу руки. – Сеньор принц, ты должен освободить моих племянников.

– Сеньор кардинал, вы должны снять проклятие с моих подданных.

– Если… если ты прежде выкажешь готовность повиноваться. Мой долг… Святой престол… О, Боже, неужели ничто не в силах тронуть твое сердце?

– Когда ваших племянников повесят, вы кое-что поймете, и собственное горе научит вас состраданию.

Голос инфанта звучал так холодно и твердо, что кардинал уже и не чаял добиться своей цели. Увидев, что на шеи его горячо любимых племянников уже накинуты петли, он тотчас же сдался.

– Останови их! – завопил легат. – Заставь их остановиться! Проклятие будет снято.

– Погодите! – крикнул инфант своим людям, вокруг которых уже собиралась горстка трепещущих от страха селян. Затем он вновь повернулся к кардиналу Коррадо, который опустился на стул с видом человека, лишившегося последних остатков сил. Он тяжело дышал, опершись о стол и обхватив ладонями голову.