Вечер у Клэр

Прелюбодеям-блудникам,
Смущенникам-сводникам,
Смехотворцам, двуязычникам,
Пьяницам и корчевникам,
Плясунам и волынщикам…
И прослезилась Пресвятая Богородица,
Видя, как множество народа мучатся:
А, горе ворам, и разбойникам,
И скоморохам, и плясунам,
И кто смущает бесовским песням и игрищам…

(Слово о муках, заповеданных Пресвятой Богородице архангелом Михаилом)

В европейской традиции существует народная легенда Средневековья о жонглере Богоматери. Как и на Руси, ремесло жонглера (аналог "скомороху", "плясуну") считалось языческим, греховным. Легенда повествует о неграмотном косноязычном жонглере, на старости лет ставшем монахом. Не зная молитв и не умея переписывать книги, он решил почтить Богоматерь единственно доступным ему способом — показав ей свое искусство, и был застигнут братией в тот момент, когда кувыркался и плясал перед ее изображением. Монахи возмутились таким кощунством, но тут сама Богоматерь сошла к старику и утерла ему пот.

…то начало позднейшей биографии Толстого, где говорится о муравейных братьях… — Под позднейшей биографией Толстого, по-видимому, подразумевается обширное исследование П.И. Бирюкова "Биография Льва Николаевича Толстого", последний, четвертый, том которого вышел в 1923 г.

Муравейные братья — "тайна" братьев Толстых. Старший, Николай, "двенадцати лет… объявил всем, что у него есть тайна, и когда она откроется, все люди сделаются счастливыми… все будут любить друг друга, все сделаются муравейными братьями". По-видимому, мальчик имел в виду моравских братьев — общину, в которой "все жили нравственной жизнью и все имущество было общим", но заменил непонятное слово привычным (наблюдение за муравьями — одно из любимых занятий детей Толстых; по воспоминаниям современников, в старости Лев Николаевич часто посвящал созерцанию "муравейной жизни" минуты отдыха). Для вступления в общество муравейных братьев необходимо было выполнить три условия: встать в угол и не думать о белом медведе; пройти, не оступившись, по щели между половицами; в течение года не видеть зайца — ни живого, ни мертвого, ни жареного на столе. Когда общество будет создано, Николенька Толстой должен взять зеленую палочку, "на которой записана тайна", и закопать ее в заветном месте; братья же "уйдут на Фанфаронову гору жить хорошей жизнью", где все будут равны между собой в уважении и любви и "не будет ни больших, ни маленьких".

…заставлял святого Иоанна произносить слова, принадлежащие чуть ли не Фоме Аквинскому… — Святого Иоанна (скорее всего, имеется в виду один из апостолов, любимый ученик Христа Иоанн Богослов; согласно традиции, он — автор одного из канонических евангелий, Апокалипсиса и трех посланий; но, возможно, что речь идет и об Иоанне Златоусте (374 — 407), архиепископе Константинопольском, одном из Отцов Церкви, авторе произведений экзегетического (истолковывающего Священное Писание) характера, многочисленных проповедей, также причисленного православной церковью к лику святых) и Фому Аквинского (1225-1274) разделяют не только века, но и — что более важно — происшедшее в XI в. разделение Церкви на Западную (католичество) и Восточную (православие). Именно философская система Фомы Аквинского, строго иерархическая и рациональная (опираясь на труды Аристотеля и неоплатоников, он формулирует принцип гармонии веры и разума: разум признается способным доказать Бытие Божие и отклонить возражения против истин веры), в 1879 г. объявляется "единственно истинной философией католицизма".

— Помните место в богослужении: "Оглашенные, изыдите!"? — Слова, которыми заканчивается средняя часть Литургии — Литургия Оглашенных. Произносятся они перед Херувимской песнью, во время которой приготовляются Святые Дары. В древности оглашенные (еще не крестившиеся, только постигающие основы веры) и те из крещеных, кто отлучен или не допущен до причастия за какие-либо тяжкие грехи, при этих словах должны были выйти из храма — как недостойные присутствовать при совершении таинства. В Новое время призыв к оглашенным имеет чисто символический смысл; каждый присутствующий на литургии, слыша их, должен спросить себя, не принадлежит ли и он к числу оглашенных, по жизни и делам своим, достоин ли он находиться в храме, и мысленно покаяться.