ВДВ. С неба — в бой

Сначала ехали на боевых машинах, затем дороги не стало. Осталось только направление движения по горным тропам. Шли по этим тропам около тридцати километров, почти до пакистанской границы. Сам по себе маршрут был тяжелым и вдобавок проходил по району, который полностью контролировался людьми Масуда. Шли осторожно, в готовности вступить в бой. По возможности старались идти по теневой стороне ущелья. Леонид вспомнил ферганские горы, когда он был командиром разведвзвода. Вспомнил альпинистов, которые вкладывали всю душу в горную подготовку разведчиков, и показные занятия, в которых сам не раз принимал участие. Вспомнил частые восхождения на горные вершины. Пожалел об одном, что рядом нет тех парней, с которыми он обучался горной подготовке в Ферганской дивизии, и учителей-альпинистов. Через некоторое время отогнал навязчивые мысли и запросил охранение. «Пока спокойно», — был ответ. Он сам с тревогой всматривался в вершины и этого же требовал от разведчиков. Хабаров знал, от зорких глаз горных людей трудно скрыться, поэтому в батальоне соблюдались все меры предосторожности. Тем не менее как ни маскировались, но все же нет-нет да и происходили короткие стычки с мелкими — группами душманов и наблюдательными постами, которые располагались на высотах. Пока батальон удачно, не задерживаясь, сбивал мелкие очаги сопротивления душманов. Капитан Хмель, начальник штаба батальона, регулярно запрашивал обстановку у ротных, и комбат был в курсе дел и мог оперативно влиять на неожиданно возникающую ситуацию. Вот и сейчас Алексей доложил комбату о том, что боковое охранение завязало бой с небольшой группой мятежников, но духи заняли выгодную позицию на высотке и держат под обстрелом большую площадь. Ротный, от которого зависело боковое охранение, не раз бывал в таких переплетах, вот и сейчас, используя складки местности, одному взводу удалось незаметно зайти в тыл противнику и забросать его позиции ручными гранатами. Позднее командиры поймут, с этой высотки духовское охранение контролировало пересечение горных троп, которые вели на север, юг, запад и восток, своеобразный стратегический узел. Устойчивая связь у комбата была и с комбригом, который уж очень часто запрашивал обстановку в батальоне. Порой это отвлекало командира от управления батальоном, но субординация была, есть и будет. Пришлось и на этот раз вести разговор с Плохих (это фамилия у комбрига такая), а сам по себе он был нормальным командиром, и ему тоже хотелось быть в курсе обстановки, которая складывалась в батальонах, тем более когда стреляют с обеих сторон. Хабаров понимал комбрига. Его тоже армия постоянно с обстановкой теребит. Комбрига я знал еще с тех пор, когда он командовал полком в Чирчике. В это время высоко над горами в направлении на юг прошла пара боевых вертушек. У авианаводчика появилась возможность проверить связь. Запросил, и ему тут же ответили. «Полетели бомбить какой-то объект в Панджшере», — сказал авианаводчик. То, что есть устойчивая связь с авиацией, радовало комбата. Хабаров со своими заместителями немного поколдовали и над картой, сверили ее с местностью. Карты давно требовали уточнения, но других пока не было, и с этим приходилось мириться. До объекта уже рукой подать. Батальон в движении находился около пяти часов. Людям нужен небольшой отдых перед решительными действиями. Комбат связался с боевым разведывательным дозором, которым командовал лейтенант Мельников. Взводный доложил, что обстановка пока не вызывает подозрений и он ее держит под контролем, а до объекта, по всем признакам, не более двух километров. Леонид разрешил разведчикам занять выгодную позицию и сделать передышку, но бдительности не терять и быть постоянно на связи. Лейтенант у комбата за смелость и тактическую смекалку был на особом счету. «Вот вернемся после операции на базу, надо будет выдвигать взводного на повышение. Парень давно заслужил повышение по службе, это я все как-то за мирской суетой оттягивал», — подумал комбат. Подозвал к себе заместителей, Хмеля и Бруева: «Давайте уточним наше положение на местности, как лучше выйти к объекту захвата». Внимательно выслушал каждого, высказал свое мнение, как лучше выполнить задачу, и добавил, по тропам дальше не пойдем, возможно, будут мины и очаги сопротивления, будем придерживаться общего направления на объект. Начальник штаба по радио уточнил ротным порядок выполнения задачи и тут же протягивает трубку: «Комбриг на проводе». — «Как он не вовремя», — проворчал про себя комбат. Но комбриг есть комбриг. «Доложите, как у вас дела, комбат?» Пришлось от темы отвлечься и рассказать Плохих, где на данный момент находится батальон и какие его дальнейшие действия. Командир утвердил задачу батальона и дал добро на дальнейшие боевые действия. Комбат пользовался авторитетом у комбрига, и это тоже накладывало своеобразный отпечаток на их взаимоотношения. Хабарову он доверял самые ответственные задачи. После разговора с комбригом комбат сказал: «Ну что, парни, начинаем движение. Хмель, давай команду ротам на продвижение вперед». После непродолжительного привала личный состав приободрился, шагал и вверх, вниз веселее. Батальон с приближением к объекту принял предбоевой порядок. Леонид видел, что центральной роте достался самый тяжелый участок местности: почти отвесные скалы, и она начала отставать от других подразделений. Пришлось дать команду остальным не спешить с движением. Так продолжалось минут тридцать. Наконец рота достигла вершины, и движение вновь ускорилось. Вдруг комбат услышал впереди стрельбу. И тут же на связь вышел Мельников. «Веду бой с группой мятежников. Обстреливают с ближайшей высоты, которая по ходу левее нас». Хабаров с ходу: «Бруев, остаешься за меня», — а сам с несколькими солдатами стал быстро выдвигаться к разведчикам. Впереди стрельба не утихала. Левее разведчиков виднелась высокая отвесная скала высотой метров двести. Вот оттуда душманы и вели огонь по взводу Мельникова. До взвода оставалось метров триста, но местность была, как назло, почти открытая. Пришлось короткими перебежками под огнем противника преодолевать эти опасные метры. Ну, вот он уже около лейтенанта. «Давай, дружище, уточним на местности огневые точки духов. Вон на скале с темным пятном позиция крупнокалиберного пулемета». В подтверждение сказанному душман полоснул из пулемета по десантникам длинной очередью. Кругом засвистели и зацокали пули, поднимая фонтаны вонючей пыли. Голову поднимать не хотелось. Через какие-то доли секунды огонь прекратился. «Лейтенант, давай связь со штабом батальона», — а пока комбат, пользуясь паузой между стрельбой, внимательно осмотрел гору. «Сволочи, удобную позицию выбрали», — ругнулся командир. Пока ставил задачу Бруеву на уничтожение духов ротой, которая идет по этой же горе, душманы, не будь дураками, успели вычислить командира, связиста и давай с новой силой обстреливать десантников. На вершине зарычал ДШК, разрывные пули защелкали совсем рядом. «Мельников, уводи группу из-под обстрела, а мы вас прикроем». Солдаты стремительными перебежками сменили позицию и, в свою очередь, усилили огонь по душманам. Сменил позицию и комбат со своей группой. Осторожно осмотрел высоту. Левее позиции душманов он увидел своих солдат, которые от укрытия к укрытию осторожно приближались к мятежникам. Рядом взводный указывал своим парням все новые и новые цели и не только указывал, но и давал команды на их уничтожение. «Во дает, лейтенант, в смелости ему не откажешь», — подумал комбат. И правда, огонь духов стал менее плотным. Вдруг Хабаров услышал голос недалеко находящегося от него солдата: «Товарищ майор, лейтенанта убили». Командир от такого сообщения вздрогнул и стремительными перебежками бросился к тому месту, где была позиция лейтенанта. От ярости на душманов на какие-то доли секунды потерял осторожность. До лейтенанта оставалось шагов всего несколько, и в это время Леонид почувствовал сильнейший удар в руку выше локтя. Интуитивно залег и тотчас сам себе сказал: «Попали, гады». Какая-то невидимая сила стала сжимать руку, и он почувствовал сильную боль в предплечье. Десантники видели, как их командир неловко падал на землю. Видавшие виды солдаты поняли: с комбатом что-то случилось. Сознание стало оставлять его, но он все же попытался собраться с силами и подползти к лейтенанту. Новый приступ боли вынудил его отказаться от этого. Он смутно слышал глухие разрывы и сильную стрельбу роты, которая наверху уничтожала душманов на их же позициях. Санинструктор перебинтовал его раненую руку. Комбат старался улыбнуться солдатам, которые подходили к нему. О том, что комбат ранен, знал практически уже весь батальон. Подошли заместители, он попытался встать, но подоспевший врач батальона запретил. «Здесь командую я. Лежите спокойно, вертолет вызвали, с минуты на минуту он будет здесь». — «Что с лейтенантом?» — спросил Хабаров. «К сожалению, Мельников погиб», — ответил Хмель. Этот ответ словно молотом шарахнул ему под сердце. Несколько минут он молчал, а затем спросил: «Где Бруев?» — «Я здесь, командир». — «Принимай батальон, операцию не сворачивай, продолжай выполнять задачу по уничтожению душманской базы. Я, вот видишь, вышел из строя, — виновато улыбнулся Леонид. — Лейтенанта не уберегли, жалко, из него получился бы хороший ротный. Алексей! Передай комбригу, что батальон выполняет поставленную задачу». Он услышал шум приближающегося вертолета, и через секунду винтокрылая машина, поднимая клубы пыли, мягко приземлилась неподалеку от Хабарова. Десантники бережно положили на носилки тело лейтенанта и погрузили в вертолет, а затем помогли комбату. Леонид, прежде чем зайти в вертолет, обернулся, помахал рукой солдатам и офицерам. В кабине прижался головой к иллюминатору, в это время вертолет взмыл вверх, а он еще долго смотрел вниз, туда, где остался его батальон. Какая-то пелена то ли от тоски, то ли от боли застилала глаза. Потом он перевел взгляд на тело молодого лейтенанта, которому не суждено было дожить до новых должностей и до встречи с родными и друзьями. Как комбат ни старался крепиться, а укол, который перед вылетом сделал ему врач, делал свое дело, и командир потихоньку забылся. Очнулся он на аэродроме, когда вертолет трясся на металлических плитах, выруливал к стоянке, где его уже дожидался санитарный автомобиль. Весть о том, что Хабаров ранен и его доставили на аэродром, мне сообщил Качанов. Мы быстро помчались на стоянку, куда, как правило, из района боевых действий доставляли раненых и погибших. Вертолет был пустой. «Где раненый?» — спросили У летчиков. — «Только что увезли в медсанбат». Мы следом в медсанбат. Зашли в палатку к Русанову. «Батька, привет. Только что привезли раненого из района боевых действий, где он?» — «Сын, ты где находишься? В медсанбате. Вот поэтому не шуми». — «Ладно, батька, где Хабаров? Это же наш друг».