ВДВ. С неба — в бой

«Климов, как обстановка у Мостиброцкого?» Через минуту Володя кричит: «Товарищ майор, все нормально, собирают трофеи». — «Ведите пленного к ротному, там и допрос ему учиним». В это время на горизонте со стороны Кабула показались две точки, которые на глазах увеличивались, наконец послышался гул вертолетов. Вертолетчики снизились, насколько позволяли деревья и прошлись над нами. Качанов указал им цель, они развернулись, ушли на север и через минуту стали наносить в предгорье удары НУРСами, а когда закончились снаряды, начали стрелять из пушек. Мы поняли, «летуны» обнаружили выше по сухому руслу убегающие группки духов и расстреливают их, а когда закончились боеприпасы, взяли курс на Кабул. Метрах в трехстах от кишлака разведчики облюбовали укромное местечко и стали туда сносить трофеи. Командиры рот проверили свой личный состав и вооружение. Потерь среди разведчиков не было. У афганцев один из партийцев получил легкое ранение в ходе зачистки одного из домов. Подсчитали трофеи. Оказалось, двенадцать единиц стрелкового оружия и один гранатомет, который уже успели себе присвоить активисты.

Оглянулся кругом, пленных не вижу. «Комар, а где пленные?» — «Активисты допрашивают». — «Давай их сюда, пока они еще живы». Через пару минут подвели пленных. Боже ты мой, да они на людей не похожи, еле держатся на ногах. Сафарову: «Сергей, спроси у них, они поедут с нами или со своими земляками?» Ответ я знал заранее, просто хотел лишний раз в своей правоте убедиться. Они в один голос ответили, только с шурави. Активисты, если к нам руки попал пленный душман, могут при допросе забить до смерти. Однажды я подъехал к штабу Залмая, недалеко от ворот увидел небольшую группу партийцев. Подошел к ним ближе и ужаснулся, на земле лежал раненый душман. Ранение было в живот. Один из активистов пытал его по-зверски, засунул руку в рану и требовал от него показаний, пленный корчился в муках, а остальные с удовольствием наблюдали за пыткой. Некоторые активисты меня знали, когда я подошел к ним вплотную, духа пытать тут же прекратили. Подошел и Залмай, тоже как бы с возмущением относительно таких методов пыток. Раненого отправили в больницу, но вот довезли его или нет до больницы — это вопрос. У меня много примеров, говорящих о безжалостном отношении афганцев к пленным. Как-то во время операции наше подразделение совместно с активистами совершало небольшой маневр в горах. Было раннее утро, и душман-пулеметчик на своей позиции в ожидании шурави потерял над собой контроль и уснул. Десантники его тепленьким взяли, так партийцы стали его прилюдно шомполами избивать. Шеметило пришлось вступиться за пленного, а то забили бы насмерть. Мы всячески препятствовали таким методам допроса, афганцы старались при нас казаться цивилизованными людьми в отношении пленных. Но тем не менее решение Женевской конвенции им было по барабану, у них на это были свои взгляды.

Проверив все и вся, я доложил в дивизию об успешном проведении операции и попросил позвонить в разведотдел армии, чтобы прислали на аэродром кого-нибудь из офицеров за пленными. Возвращались к себе на базу, соблюдали все меры предосторожности. При движении по возможности старались избегать дорог. К этому времени душманы уже научились ставить мины на дорогах, по которым проходила наша техника, да и не только наша. Домой шли немного быстрее, чем на операцию. Оно и понятно. Через час ходу мы были уже на аэродроме. Все же по пути, около парткома, пришлось сделать короткую остановку. Чуть было не увезли партийцев к себе на аэродром. Интересное дело, у наших помощников средств связи не было, но о раненом товарище они уже знали и толпой вышли его встречать. Операция проходила в пределах десяти километров от их базы. Восток — дело тонкое. В это время из Кабула вернулся Залмай. С ним переговорили о ходе операции. Далее он поинтересовался, а как вели себя в бою его подчиненные. «Залмай, заявляю тебе со всей ответственностью, партийцы работают много лучше, чем твои земляки солдаты». Ему мой ответ понравился. Секретарь попросил часть трофейного оружия оставить его сотрудникам. «Нет проблем, выбирай, какое нравится». Минут через пять мы продолжили движение. При въезде на территорию аэродрома от общей колонны разведчиков отделилась колонна разведроты 317-го полка и под руководством Качанова ушла к себе домой в город, а Литош с ротой — к себе в полк. Дивизионных разведчиков, как и положено заботливому старшине, встречал прапорщик Андрейчук, а в автопарке уже вовсю рулил другой прапорщик, Слободов. За пленными прибыл из разведотдела подполковник с охраной. По пути к себе в штаб около батальона связи встретил Горового и Литовцева. Они поинтересовались успехами операции, к нам подошел командир медсанбата подполковник Русанов. Ему было лет пятьдесят, и он меня называл сыном. «Здравствуй, сын, ружье привез?» Он хотел иметь в своей коллекции старинный мультук и всегда мне об этом напоминал. «Батька, как-то не попадается, как только — так сразу». — «Ладно, буду ждать».