ВДВ. Как выжить и победить в Афгане

По всей видимости, через речку смогли переправиться только единицы чернорубашечников. Мятежников крепко лупили со всех стволов, и после боя те еще долго оставались горячими. Наши парни патронов не жалели, поэтому стволы остывали долго. Как бы это странно ни прозвучало, но надо было отдать должное и местным жителям: они не проявили ни малейшего желания оказать помощь и поддержку бандитам, что бывает очень не часто. Скорее всего, сказалось жестокое поведение душманов в отношении местных жителей. Один местный житель даже показал нам укромное местечко, где спрятался «дух». Его решили пленить, но он оказал вооруженное сопротивление, и душмана пришлось уничтожить: в пещеру, где он решил отсидеться, бросили гранату. Преимущество и инициатива в бою полностью были на стороне наших бойцов. Все же некоторым мятежникам удалось переправиться на противоположный берег реки, но их и там разыскивали и уничтожали. Из вертолета по одному из убегающих «духов» стреляли реактивными снарядами, – стреляли до тех пор, пока не попали. В течение шести часов боя банда была уничтожена практически вся. Трудно сказать, сколько душманов утонуло в реке, но в районе боя остались 43 трупа. Хотя по мусульманским законам покойника должны похоронить до захода солнца, в день смерти, местные жители их долго не хоронили, не зная, откуда они родом и где проживают их родственники. Доклады о результатах боя меня радовали и радовали до тех пор, пока не стали докладывать о потерях. Слышать это совсем не хотелось… Все операции до этой заканчивались для нас весьма удачно. А здесь такие потери… У меня и сейчас ком в горле стоит, вспоминая их. В бою геройски погибли четыре человека: лейтенант Аристов, рядовые Габитов, Казибалаев и Сарайский. Не суждено было Аристову после проведения операции стать замкомроты, а ведь все было спланировано, и он знал об этом. И надо же было такому случиться!

О своих погибших товарищах скорбел весь личный состав батальона. Мне, как командиру батальона, положительный исход боя настроения не добавил, слишком большой была потеря. Несколько раз я подходил к радийной машине, но с первого раза не смог доложить комдиву о результатах боя… Позднее начальник связи батальона (он при всем при этом присутствовал и слышал мой доклад комдиву) рассказал мне, что у меня изменялось лицо и дрожал голос. К тому времени в 40-й Армии и непосредственно в среде десантников наш батальон был на слуху. Однажды по поручению маршала Соколова в Армии решался вопрос о подборе достойного комбата для выступления на расширенном заседании Военного совета армии, – такого, который смог бы поделиться своим опытом в борьбе с формированиями мятежников. Выбор был сделан в пользу нашего батальона, – то есть этим комбатом стал я. По итогам года батальон был признан лучшим среди отдельно действующих батальонов в Афганистане. Об этом было официально отмечено в приказе командующего 40-й Армией.

– Да, Ваня, завидую тебе и в то же время сочувствую в том, как тебе и батальону было там тяжело. Помотался ты за бандами на юге Афгана, как Красная Армия в свое время за басмачами в Средней Азии, но зато ты сейчас на виду у руководства, тебе открыты двери в академию. Но хочу тебе сказать, мы здесь тоже без дела не сидели. Ты же помнишь, как с первых дней нашего пребывания вместе со Скрынниковым колесили по всей зоне ответственности дивизии днем и ночью? А сколько ночей было проведено в засадах, одним нам известно! Ни одной боевой операции не обходилось без дивизионной разведки. И результат боевых действий был неплохой. И сегодня, Ваня, мы не сидим сложа руки под боком у штаба дивизии. Недавно прищучили одну банду недалеко от Кабула, да еще при этом захватили главаря этой банды. На моей памяти это первый случай пленения главаря. Так вот, послушай, как все это происходило.