Вдребезги

Когда тебе двадцать лет и у тебя есть мечта, жизнь расстилается перед тобой, как хорошая трасса. Дни сливаются в белую полосу разметки, ветер шумит в ушах, послушный мотор ревёт, унося тебя к горизонту. Позади остаются дорожные указатели: вот ты родился, вот ты пошёл в школу, первая драка, первый мопед, первый секс. Будущее прозрачно, а горизонт далёк. Иногда над твоей головой собираются тучи, гладкий асфальт под колесами сменяется трясучей гравийной дорогой, но если смотреть вперёд и цепко держаться за руль, чувствуя коленями дрожь горячего железа, ты обязательно вырулишь.

Майкл не верил ни в судьбу, ни в бога, ни в чёрта. Он верил в себя.

До столкновения с судьбой оставалось двадцать миль и пятьдесят шесть минут ровной дороги.

Судьбу звали Сара, ей было двадцать два, и она была в чертовски поганом настроении.

— Ты такой старомодный, Джеймс, это просто смешно!

Она кинула кредитку в сумочку и прижала телефон плечом к уху. Обе руки были заняты шуршащими бумажными пакетами.

— Теперь я старомодный! — воскликнул Джеймс в трубке, и она поморщилась. Когда Сазерленд злился, голос у него, обычно довольно тихий, поднимался на полтона выше и здорово прибавлял в громкости.

— Хватит жить в Средних веках, Джеймс, мир давно изменился!

Сара вышла на улицу. После прохладного магазинного воздуха августовская жара была приятной. Сара поудобнее перехватила пакеты и зашагала по Бонд-стрит. С витрин на неё зазывно глазели манекены, предлагая перехватить для успокоения нервов рубашечку или маечку, ещё одну юбку, ещё одно коктейльное платье. Сара ныряла в стеклянные двери: затенённые кондиционированные магазины утешали её пиликаньем кассовых аппаратов.

— Как ты могла подумать, что я соглашусь! — кипятился Джеймс.

— Как я могла подумать, что ты струсишь! — отвечала она, цокая каблуками по разгорячённым плиткам.

— Это вульгарно!

— Ты даже не пробовал!

— Я не хочу пробовать! Я даже думать об этом не хочу! Сначала ты ещё кого-то притащишь к нам в постель, а дальше что? Должны же быть какие-то рамки!

— Джеймс, Господи, ты бубнишь, как моя тётя Агата. Тебе точно восемнадцать, а не восемьдесят? Если тебе так противно, я найду кого-нибудь без комплексов.

Голос в трубке замолчал, потом Джеймс звонко спросил:

— Вот так, значит?

— Да, вот так, — резко ответила Сара. — Я устала с тобой ругаться.

— Прекрасно! А я устал от твоей распущенности.

— Давай, пай-мальчик, назови меня шлюхой, — она нырнула в просвет между припаркованными машинами, чтобы перебежать дорогу.

Что-то красно-чёрное пронеслось у неё перед самым носом, ударило в плечо и отбросило назад к тротуару. Шпилька попала в решётку водостока, Сара взмахнула руками и рухнула спиной назад. Металл проскрежетал по асфальту, кто-то вскрикнул, прохожие отшатнулись от дороги. Сара, моргая, ошеломлённо смотрела, как у неё перед глазами крутится задранное вверх заднее колесо. Она пошевелила лодыжкой, высвобождая каблук — ногу до колена прошила острая боль.

Из-под упавшего мотоцикла выбрался молодой человек, стащил с головы шлем.

— Эй, леди! Ты в порядке?

— Боже мой, простите, я не смотрела, куда я иду, — Сара поморщилась, потёрла ногу. — Я такая дура!

Парень, сильно хромая и опираясь на припаркованные машины, подобрался поближе.

— Извиняй, что толкнул, ты мне прям под колеса прыгнула. Чё-нить болит? Встать могёшь?

У него был типичный выговор жителя Ист-Энда, он глотал гласные, будто за каждую сэкономленную «а» или «о» получал пять пенсов.

— Это я виновата, — Сара болезненно скривилась. — Поссорилась с парнем.

— Невезуха, — тот широко улыбнулся, начал собирать рассыпавшиеся пакеты. Под одним из них обнаружился телефон.

Сара чертыхнулась, подобрала его, и изящная раскладушка распалась в её руке на две части.

— Да чтоб тебя!

— Обидно. Дорогая херня? — Парень кивнул на телефон.

Сара удивлённо взглянула в лицо своему спасителю. Честно говоря, она не помнила, сколько стоила эта игрушка. Она вообще не привыкла смотреть на ценники, если там было указано меньше тысячи фунтов. Удобно быть девушкой из богатой семьи, но столкновение с другой реальностью всегда оказывается неловким.

Чёрно-красная кожаная куртка мотоциклиста была процарапана в нескольких местах и носила следы аккуратной штопки. Несуразная стрижка парня стояла дыбом — за такую надо парикмахерам руки отрывать. Чем его стригли, газонокосилкой?

Сара метким броском отправила остатки телефона в пакет с нижним бельём.

— Забудь, — коротко сказала она. — Надо было смотреть, куда иду.

Она снова пошевелила ногой. Было больно, но не смертельно — примерно так же, как в тот раз, когда она навернулась в танцклассе из акробатической поддержки. Говорила же Тимоти: не умеешь — не берись, так ведь нет, он хотел выпендриться. Выпендривался потом загипсованной рукой, потому что Сара рухнула на него всей тяжестью своей пятой точки. Сама потом ржала, как ненормальная, что ломает жопой пальцы и что в постели с ней парням стоит опасаться за свои причиндалы.

— Как тебя зовут? — спросила Сара, потирая лодыжку.

— М'йкл.