Вдоль берега Стикса

Алька посмотрел направо, налево — и молча пожал плечами.

— Вот-вот. Вообще-то, ты тоже до такого не додумался. Ты же не со мной болтал, а сам с собой, от страха просто. Ну признайся, бздишь меня?

— Фу, какой низкий жаргон. Давно такого не слышал. С самого утра. А так, в целом, да, конечно.

— Это хорошо, это правильно. Значит, не всё ещё растерял я на привязи, чтоб её! — неизвестный мотнул головой, словно пытаясь сбросить цепь, и застонал от боли.

— Ты насчет моего жаргона извини. Не так часто приходится с человей… человек… А, стиксово теченье, с людьми живыми общаться. Эти, местные, они разве собеседники? Так, словно вши тут, ползают иногда. А ты, я вижу, не здешний. Верно?

— Да, верно. Далековато я забрался.

— Ага, я заметил. Здешний бы ни один со мной разговаривать не стал. Зна-а-ают! — довольно протянул незнакомец. — Но сказать по совести, сочувствовать мне человек вообще впервые взялся. Я имею ввиду, не только в этой дыре, а за всю мою жизнь.

В это время далеко наверху, у выхода из пещеры послышался шум, топот, появились факелы.

— О, всполошились! — проворчал зверь. — Забегали. Да уж, давно я не пугал их своим голосом. Всё чаще наоборот, гости мои голос подавали.

Алька озабоченно вгляделся в дальний край ямы. Люди столпились там и пытались, не рискуя спускаться, издали разглядеть, что же такое странное происходит внизу.

— А они тебе ничего?… Не этого?

— Ты что, опять? — незнакомец фыркнул.

— Ну, боязно всё-таки. Ты на цепи. Вдруг чего?

— А пусть попробуют, — он приложил один палец к шее под челюстью, и голос его вдруг загрохотал трубным басом, слышным не только по всей яме, но далеко даже за пределами пещеры. — Только суньтесь сюда, мерзоты! До самого горизонта кишки распущу!

Алька кивнул. Сразу верилось, что этот — может. И поселенцы наверху тоже, поверив, отпрянули. Но всё равно заспорили, не скинуть ли вниз кого-то из рабов для разведки.

— Странный ты, — неожиданно проговорил пленник прежним, вполне спокойным тоном. — Как хоть тебя звать-то?

— Алька.

— Алька? Странное имя.

— Оно не настоящее. Один дед так назвал, когда меня нашёл. С тех пор на Альку и отзываюсь.

— Тогда иди сюда, Алька, садись рядом. Да иди, не бойся, я сытый!

* * *

— Ты уверен, что это была рысь?

Он еще раз проделал этот фокус, от которого у Альки каждый раз перехватывало дух. Протянул руку к костру и пошевелил угли.

Впечатляло всё. В первую очередь, что тонкая рука собеседника, тоже полностью бронированная хитином, имела два локтя и раскладывалась в нужный момент, как лапа богомола. В развёрнутом виде такой рукой можно подобрать с земли упавшую монету, не замедляя шага.

В сложенном положении длинная узкая кисть плотно прилегала к предплечью, а ловкие многосуставные пальцы выступали вперед примерно на длину человеческих. Необычное строение конечностей трудно было заметить, руки существа выглядели обычными мощными когтистыми лапами.

И, конечно же, не менее впечатляло, что угли в костре незнакомец ворошил прямо пальцем. А перед этим зажёг костёр, просто плюнув на камни. Кстати, вместо углей в огне светились сейчас именно эти камни…

— Так что, точно рысь? Не волк и не лев?

— Ну что я, рысь от волка не отличу? Или от льва?

— Ну мало ли. Может, со страху перепутал.

— Нет, это была именно рысь. Да, размером с телегу, но точно рысь!

— Плохо. Значит, далеко ушла. Тяжело будет сыскать.

— Ты что, искать её собрался? Зачем? Я вот еле ноги унес, и еще раз встречаться с таким чудищем нет никакого желания.

— Тут дело, во-первых, личное. Во-вторых — принципиальное. Я очень сильно прокололся, войдя в эту деревню. Нехорошо прокололся. И должен исправлять свои ошибки.

— А поконкретнее?

— Поконкретнее? Я расслабился. Утратил осторожность. Слишком привык, что в этом глухом углу практически нет достойных противников. Считал, что мне нечего бояться, а кое-кому только это и было нужно.

— Полагаешь, за тобой охотились целенаправленно?

— Полагаю? Абсолютно уверен. Ну сам посуди, откуда местные безмозглые землеройки, утратившие знания даже об элементарном обустройстве сортиров, могли знать рецепты магического усыпления? Они заранее, еще до моего появления, заготовили все средства и зелья, часть из которых вообще не встречается в этом мире.

— Значит, их кто-то надоумил?

— И снабдил всем необходимым, тут гадать нечего. И даже рассказал о некоторых особенностях моей анатомии, позволяющих, — он громыхнул цепями, — на время лишать силы и мощи.

Алька бросил взгляд на обломки костей, торчавшие повыше лопаток.

— Они отрубили тебе крылья?

— Да. Отравили, сковали, пропитали шкуру ртутным раствором тысячегнойника, иначе чёрта с два бы у них что-нибудь вышло. И рубанули паровым зубилом. Но я найду того, кто придумал всё это. Найду, стиксово теченье, и заставлю до капли пережить всю боль и унижение, которые я испытал!

Алька представил себе. Передёрнуло.

— Я думал, ты больше злишься на самих рудокопов.