Вчерашняя быль

Кротов, едва переступив порог тюремной калитки, как-то сразу почувствовал это. На лицах, в атмосфере, на грязных кирпичных стенах вдруг отразилось что-то неуловимое, жуткое, и веяло на каждого таким холодом, что все говорили, понизив голос, и ходили, сдерживая топот каблуков.

В дежурной все были в сборе, даже редко появляющийся заведующий хозяйством. Он только что окончил разговор с начальником и собирался уходить, говоря:

-- Понятно, на втором дворе, за банею...

-- Да, да, вот! -- кивая головой, озабоченно повторял начальник, и обернулся к дежурному: -- Передайте Бахрушину, чтобы в камеру 43 каждый день бутылку водки давали. Я разрешаю.

-- Слушаю-с.

Начальник вышел, на ходу поздоровавшись с Кротовым, а Виноградов, закурив папиросу, сказал:

-- А пари я выиграл, всех четырех.

-- И ее? -- воскликнул Кротов.

Виноградов кивнул.

Вошел Честовский, с довольным видом потирая руки.

-- Всех в один день? -- спросил он.

-- Гуртом! -- ответил Свирбеев.

-- Когда?

-- Неизвестно еще. Вероятно, послезавтра, -- отозвался дежурный.

Кротов выбежал из комнаты. Голова его кружилась, он чувствовал озноб во всем теле.

Пройдя в госпиталь, он не мог разобрать, что говорил ему Салазкин, не мог вникнуть в жалобы больных и, обессиленный, вернулся в аптеку.

-- Я не могу сегодня, -- сказал он фельдшеру, -- вы уж как-нибудь устройте сами, Кузьма Никифорович.

-- А кто может? -- угрюмо отозвался Салазкин и прибавил: -- Я, Глеб Степанович, совсем отсюда уйду. После такого случая...

Кротов протянул ему руку и крепко пожал ее.

Он вышел из тюрьмы и хотел объехать своих пациентов, но почувствовал полную невозможность сделать это и пошел домой. Почти в дверях его встретил Суров.

-- Я тебя в окошко увидал. Ну, что?

-- Утвердили, -- тихо ответил Кротов, -- всех.

Суров горько усмехнулся.

-- Я был уверен в этом...

XIII.

Кротов и все в доме так переволновались за время ожидания решения, что страшное известие ни на кого не произвело резкого впечатления, только Маня взглянула на отца с таким недоумением и ужасом, словно он сам и произнес и скрепил приговор.

Все в доме притихло. Суров ушел. Дети разошлись тотчас после чая по своим комнатам, и утомленный Кротов пошел спать, когда еще не было одиннадцати часов.

Он заснул быстро и крепко. Вдруг сквозь сон он услышал неясный говор; резкий свет ударил ему в глаза и он проснулся.

-- Глеб Степанович, -- резким шепотом окликала его жена, -- проснись! За тобой из тюрьмы прислали!

-- А? Что? Из тюрьмы? -- Кротов сразу пришел в себя и приподнялся.

Кротов, как врач, привык к ночным тревогам и, уже совершенно бодрый, встал с кровати и начал поспешно одеваться, отвечая на тревожные вопросы жены.

Откуда он может знать, зачем его требуют?.. На казнь? Не может быть!

Он оделся, положил в карман часы и вышел.

При его входе в кухню, тюремный рассыльный Хряпов торопливо встал с табуретки и, зажав в руке папиросу, вытянулся по-военному.

-- Ты не знаешь, что там такое?

-- Не могу знать, ваше высокоблагородие, а только погнали экстрой, чтобы, говорит, чичас. Сам начальник. Тревога там...

-- Ну, иди! Я сейчас!

Кротов осторожно прошел в кабинет, Суров не спал и сидел на диване, спустив голову на облокоченные руки. При входе Кротова, он поднял голову и взглянул на него тупым взглядом.

-- Чего ты не спишь? -- с нежным упреком сказал. Кротов.

-- Так, -- вяло ответил Суров, поднимаясь с дивана. -- Ты куда это?

-- В тюрьму. Прислали за чем-то...

-- В тюрьму? -- Суров сразу преобразился. Глаза его вспыхнули.

-- На казнь?

-- Не может быть, -- ответил Кротов, идя в переднюю, -- меня бы предупредили днем, да я и отказался.

Он оделся и, кивнув Сурову, вышел в переднюю.

Резкий холодный ветер рванул из-за угла и осыпал Кротова сухим снегом, который крутился вдоль всей улицы белой пылью.

Кротов поднял воротник, завернулся в свой енот и зашагал по улице. Рядом с ним появилась высокая фигура Хряпова. Они молча дошли до тюрьмы.

Двор, по обыкновению, был ярко освещен и свет, ударяя в высокую стену, скользил по ней кверху мутным красным отблеском, в отсвете которого маленькие темные окна казались черными дырами.

Сторож тотчас отворил калитку.

Кротов перешел двор, сбросил шубу на руки Хряпову и вошел в дежурную.

Действительно, что-то необычайное произошло в стенах тюрьмы.

Начальник с горячностью и раздражением говорил Виноградову, который был дежурным:

-- Что вы говорите, обнявшись ехали. После этого их обыскивали! Дыра в стене! Вот! Дыра!.. Пробили, батенька, вот! А вы: "Обнявшись ехали". Всех вон! В три шеи! И старшую вон, и Клюшеву эту! Я их! А это наверное уголовные. Ну, да я узнаю!

Он обернулся, увидел Кротова и ухватил его под руку.

-- Вас-то и надо! Скорей, скорей, идем! -- и, потащив Кротова по коридорам, по дороге, он взволнованно заговорил: -- Подвели подлецы, не доглядели. Отравились. Оба... Да, да! Вот, батенька, Макаров и Холина! Вот! В разных концах, батенька, а? В стене дыра: кулак пролезет. Вот! Не иначе, уголовные. Я дознаюсь. Честовский у того, а вы, батенька, к ней. Сейчас Салазкин там. Спасите ее! В ножки поклонюсь, вот!

-- Давно? -- спросил Кротов.