Вблизи и далеко

Водоворотом закрутилась мощная энергия, громыхнула входная дверь. Не разуваясь, в комнату влетела Сцилла – растрепанная, с потекшей тушью и всполохами паники. Рухнула на диван – лицом в еще влажную после стирки подушку и издала нечто похожее на:

– А-а-а-ы…

Ох! Что в таких ситуациях делают? Присев рядом, я осторожно тронула ее за плечо.

– Проблемы с Советом?

Она всхлипнула, отбросила подушку. Глаза у нее были круглые и испуганные, ощутимо попахивало спиртным. Черт!

– Что было на встрече? – заволновалась я.

Сцилла села, неторопливо убрала за ухо распрямившуюся кудряшку.

– Собрали всех, рассказали, что продолжают искать у себя виноватых, убивать нас не хотят, – скороговоркой выпалила она и нацепила улыбку. Совершенно неправдоподобную. – Но от Марии избавились…

– Как это? – опешила я.

– Последним предупреждением.

– Последним китайским?..

– Про Китай не знаю. У них не Совет, а что-то свое.

Вот они – очередные трудности перевода.

– Не обращай внимания, – отмахнулась я. – Русское выражение. Так что за предупреждения?

– Их Совет выдает, – Сцилла недоуменно уставилась на меня, – за любое использование дара с угрозой для людей. После пятого – все, в клинике запрут, как бы на лечение, а от тех лекарств ловушке попадаются быстро.

Ничего себе! Впрочем, странно было бы думать, что Совет вечно будет грозить пальчиком. А пять раз навредить людям – это еще постараться надо.

– Неужели ты не знала? – удивленно протянула Сцилла. – Хотя… С твоими-то пометками в личном деле.

– Какими пометками? – заинтересовалась я.

Пометки представлялись как замечания красной ручкой на полях, и виделась печать с вердиктом «Все плохо». Сцилла пододвинулась ко мне ближе.

– На тебя общие правила не распространяются, – прошептала она и оглянулась, будто нас могли подслушать. – И трогать запрещено, почти год как. Всем, кроме высшего руководства. Так что, поздравляю, у тебя фактически полная неприкосновенность! Подобное решение только в главном офисе принять могут.

Дивно…

– Главный офис – в Женеве?

Она кивнула и замерла, явно ожидая от меня пояснений. Я пожала плечами, встала с дивана. Чего некоторые только не придумают, вместо того, чтобы просто извиниться.

Я помолчала, давая понять, что тема закрыта, и повернулась к Сцилле. Если ничего страшного на собрании в Совете не произошло, с чего была истерика? Сомневаюсь, что ей настолько жаль Марию. И не думаю, что дело в моей непрошеной уборке. Хотя, как знать, может, это была ее любимая пыль…

– Что у тебя случилось? – спросила я прямо.

Сцилла опустила глаза, подтянула к себе подушку и снова уткнулась в нее носом.

– А-а-а-о… – раздалось невнятное.

Импульсы дикого беспокойства и смущения разлетелись по всей квартире.

– Кошмар, – пробубнила она в подушку, схватила меня за руку и рывком усадила назад на диван.

– Ты жива, – спокойно сказала я, – здорова. Вернулась домой. В целом не совсем кошмар.

– Я не представляю, что делать! – Сцилла мученически закатила глаза, отпустила мою руку. – Он… он такое устроил. Господи, зачем… За что?.. Не понимаю, что теперь. Бардак!

Интересно, кто «он», и с каких пор ее смущает бардак? Сцилла шмыгнула носом и решительно выпрямилась. В ней не осталось ни страха, ни сомнений, одно лишь желание выговориться.

– Он – мой куратор из Совета, – произнесла она на выдохе. – Да-да, тот самый, о котором ходят ужасные слухи. Кстати, половина из них – истинная правда! А меня к нему вдруг потянуло, и… Ты меня осуждаешь?

Ну… Я последний человек, который имел бы право ее осуждать.

– Несерьезно начиналось, по приколу. – Сцилла откинулась на спинку дивана, сжав в руках подушку. – Как игра: ведьмы, инквизиторы, запретные свидания. Подыгрывали друг другу, было весело. А потом все вышло из-под контроля… Я и не заметила – как, когда. Все это время, пока расследование в Мадриде шло, у меня единственная мысль была – хоть бы не он! Вот я вляпалась!

– Почему вляпалась? – нахмурилась я. – Ведь это оказался не он.

– Да у него крыша поехала… – простонала Сцилла. – Честное слово! После собрания нас по отдельным кабинетам отправили, побеседовать. Я вошла, там – Вик с Маэвой и новым руководством филиала, и он как… заявит, что я его девушка. Боже! Ей! И всем. Вслух! А-а-а-и…

Она опять впечаталась лицом в подушку, вихрем закружилось дикое смятение. Кажется, припоминаю этого Вика… Тот самый, с первой встречи в Совете, который потом в библиотеку первым кинулся, будто там был пожар. Выходит, о Сцилле беспокоился. Не так уж все несерьезно. Я принесла из кухни воды, влила в страдалицу весь стакан, усадив ровно и отобрав подушку. Надо же позволить несчастной вещи высохнуть, в конце концов.

– Теперь столько сложностей… – прошептала Сцилла, размазывая остатки косметики по лицу.

– Сложностей? – насторожилась я. Под ложечкой засосало. – А как Совет к такому относится?