Вазкор, сын Вазкора

Незадолго до рассвета я услышал, как она пошевелилась, и сказал себе, что поступил мудро, не давая себе заснуть. Я вспомнил кинжал, который она метнула в меня. Вскоре я различил ее силуэт на светлеющем небе. Она стояла на краю обрыва. На секунду я вообразил, что она собирается броситься со скалы так же, как городские мужи бросились на свои мечи.

Я напрягся, готовый прыгнуть и оттащить ее, и она сказала:

– Лежи спокойно, воин. Я недостаточно смела для этого. Не сегодня, по крайней мере.

– Ты должна называть меня Вазкор, – сказал я. – Разве я не говорил тебе?

Ее волосы были подобны легкому дыму в свете зари, и сквозь серебряное платье я видел все изгибы ее тела, которое сводило меня с ума.

Она сказала:

– Недалеко от Эшкорека есть бутовая башня. Это могила Вазкора. Двадцать лет назад он взял города в свои руки, подчинил своей воле и разгромил их. Он женился на богине-ведьме; ее звали Уастис. Есть детская легенда о том, что она была убита, но восстала из смерти, приняла образ белой рыси и скрылась прежде, чем солдаты пришли за ней. Говорят, она еще живет в другой стране, Уастис Карнатис. Но Вазкор мертв. Ее слова отдались во мне эхом. Мороз пробежал по спине, и я попросил ее замолчать. Я все еще видел, как они преклонили передо мной колени в крепости, старшие воины, которые могли помнить его, может быть, смотрели ему в лицо и снова увидели его в моем.

Поздним утром мы добрались до долины весенних собраний. Там поднимался дым; он обманул нас. Мы направили прекрасных городских лошадей шагом через верхний перевал и посмотрели вниз на остатки большого лагеря, черного от старых кострищ и совершенно опустевшего. Ни одной собаки не выбежало нам навстречу. Только несколько хлопающих пестрых куч из крыльев и клювов там, где большие птицы обедали мертвыми собаками, лошадьми и останками людей. Крарлы собирались сжечь своих мертвых так же, как и мы сделали в крепости, но убитых было так много, что у них не хватило терпения проследить за кострами. Они вскоре погасли и оставили лакомое жареное мясо любителям падали. Зрелище было не из приятных и вызвало у меня приступ тошноты. Я видел множество трупов, но не возвращался на поле битвы, когда вороны устраивали там банкет.

Она была рядом со мной. Я не мог видеть выражения ее лица из-за серебряной маски, но она смотрела прямо на долину, и ее руки спокойно и небрежно лежали на поводьях.

– Пожиратели мертвечины должны благословлять ваших принцев за такие обеды.

– Разве племена никогда не убивают? – молниеносно ответила она.

– Мы убиваем в рукопашном бою, а не железными фаллосами, стреляющими из-за холма.

– Нашими пушками мы разрушили собственные города, – сказала она. – Не думай, что я пожалею о вашей маленькой потере.

– Для рабыни ты мяукаешь очень резко.

– Я не рабыня тебе, – сказала она, – хотя ты можешь играть в эту игру. Закуй меня в цепи, бей меня, убей меня. Я все равно не твоя рабыня. – В этом нет необходимости. Я сделаю тебе ребенка. Тогда посмотрим, насколько ты моя рабыня.

На это она не нашла, что ответить.

Мужчины сзади нас тоже сидели очень тихо, мрачные и кислые, видя покинутый лагерь. Вопреки всему они надеялись на лучшее. Но вожди и соплеменники посчитали их потерянными и списали со счета, и когда прошла ночь собрания, они отправились по домам к местам стоянок дагкта. Я размышлял над тем, скольким умирающим жрецы помогли, добив их ножами на пороге. Мне было также интересно, как Эттук отпраздновал для себя мою смерть, ибо он уверен в моей смерти, зная, куда я отправился. Будучи живым, я не мог представить свою смерть. Вместо этого я представил себе, как его бастарды ссорятся из-за своей доли, как вдовы причитают по мужьям, взятым в плен, и тут я вспомнил свою мать. Она тоже будет думать, что я убит или в рабстве. Я забыл об этом.

– Итак, – сказал я воинам, – они не захотели подождать. Отправимся дальше и удивим их. Они будут писать кровью при виде нас. Но до этого еще полдня пути.

Мужчины хмуро согласились и повернули коней на дорогу.

Я задал им жаркую скорость на своем новом коне, пришпоривая его звездными шпорами и таща под уздцы свою серебряноликую рабыню.

Глава 4

Солнце уже давно зашло, опустилась безлунная черная ночь, когда мы пробрались через узкий проход между скалистыми соснобородыми вершинами, и внизу появились ложкообразные долины стоянок, уходящие к горам, усеянные тысячами разбросанных желтых угольков костров. Воины уже разбивались на группы, направляясь к собственным крарлам.