Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЧК

– Иван Эрнестович! – я решил не отступаться от своего плана и попробовать уговорить тамбовского партийца – мы с братом потому и просим принять нас в партию большевиков с тем, чтобы с партийным билетом у сердца гнать всю нечисть из нашей советской страны! Мы хотим стать революционными бойцами ЧК и отдать себя целиком на дело революции!

Председатель Тамбовского губернского комитета РКП(б) был впечатлен моим порывом и на следующем заседании комитета РКП(б) мы с Сашкой стали большевиками и получили мандат, в котором комитет нас направил для работы в губернскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Хотя я еще был слаб после болезни, но привлек брата и мы с ним по утрам бегали и делали занятия по физо, чем вызывали перешептывание своих соседей. Затем, умывшись и перекусив, бежали на нашу службу. Председатель Тамбовской ГубЧК Якимчик Иосиф Иосифович произвел на меня при первой встрече отталкивающее впечатление – крупная бритая голова, дурацкие усики как у Гитлера, которые были в моде в это время, пронизывающий взгляд – этот еврей был очень не прост и невольно хотелось быть подальше от этого душегуба.

Нас с братом Якимчик подробно расспросил, хмыкнув пр упоминании дворянства нашей мамы.

Я этого решил не спустить и сказал – Товарищ председателя ГубЧК, дворянство вовсе не помеха быть революционером – и наш вождь товарищ Ленин и Председатель ВЧК товарищ Дзержинский – они тоже как и мы дворяне.

Тамбовский борец с контрой поморщился и убрал наш мандат в ящик своего стола. – Хорошо, товарищи! направлю вас в отдел следственной комиссии, там совершенно нет грамотных людей, а у вас гимназия за плечами. Обрадованные достигнутой целью, мы получили у кадровика отпечатанное на машинке Удостоверения, в которых было написано – "Предъявитель сего Сорокин (затем мои и ли Сашкины ИО) состоит работником следственной комиссии ГубЧК и имеет право производства обысков и арестов. Комиссия просит все организации и учреждения оказывать тов. Сорокину всякое содействие". В левом верхнем углу документа стоял квадратный оттиск нашего учреждения и внизу печать и подписи Председателя ГубЧК и секретаря.

Получив в оружейке кобуры с наганами и россыпью патроны, мы нашли дверь, на которой была надпись "Следственная комиссия". Войдя, мы оказались в небольшой комнате, в которой стояли три стола и огромный сейф.

– Вот и наши новые сотрудники появились! – нам навстречу вышел из-за самого большого стола полноватый лет сорока мужчина с растрепанными волосами в косоворотке, в солдатских галифе и потертых местами сапогах. – Мне уже товарищ Якимчик сообщил о вас, так что будем знакомы! Меня зовут Серафим Иванович. Возглавляю это ведомство. Правда сотрудников у меня практически не было – дали одного, так он и читает то с трудом. Сегодня его забрали в отдел по борьбе с спекуляцией. Я хоть три класса окончил, худо-бедно грамоту знаю. А тут без нее никак не получится – дел огромное количество, уже дошло, что не глядя пописываем все постановления на расстрел – нет возможности вникнуть в суть дела. Так-то! Но, теперь с вами у нас пойдет работа!

Но не успели мы углубиться в папки с делами, как дверь в нашу комнату распахнулась и в нее заглянул рябой парень лет двадцати в кожанке и с деревянной кобурой маузера, бьющейся о его ногу – Серафим Иванович! Я ваших новеньких заберу – аврал у нас, всех кого могут, на операцию в село Горелое гребут – вроде как заговор среди сельчан раскрыли. Вроде они продотряд побили.