Важна только любовь

Воскресным утром Адриана проснулась поздно. Полночи она проворочалась, вспоминая последний поцелуй Каттера. Он так внимательно следил, какой эффект на нее производит его поцелуй, так ждал, что она потянется к нему, — и добился только обратного.

Она спустилась вниз. Глаза припухли, в висках пульсировала боль. Лиза сидела за столом и завтракала овсяными хлопьями, изучая надписи на картонке с обезжиренным молоком.

— Привет! — поздоровалась она рассеянно. Вчера вечером пришла домой из школы, наложила чего-то в тарелку и скрылась в своей комнате на весь вечер. Адриана поняла — трусит.

Но сейчас, кажется, наступило перемирие.

— И тебе привет! — Адриана взяла из буфета тарелку, ложку и присоединилась к Лизе.

— Ты когда-нибудь это пробовала? — Лиза подняла коробку. — Здесь сказано молоко, но я что-то не уверена.

— Ну, тебе просто нужно привыкнуть.

— Спасибо, что купила. — Лиза отставила коробку в сторону. — И спасибо за вчерашний ужин.

Как ни странно, Адриане доставила удовольствие благодарность дочери. Значит, Лиза заметила, что с куриных грудок аккуратно снята кожица, а салат с легкой заправкой.

— Будем есть более легкую пищу, почему бы и нет? — ответила она.

— Но, мам, ты так любишь готовить…

— А я знаю кучу рецептов, где ни масла, ни сливок. — И насыпала себе хлопьев. Лиза удивленно присвистнула:

— Ни масла, ни сливок? Значит, почти без холестерина…

— И никаких пирогов, пирожных, печеной картошки… — добавила Адриана.

— Ох, — застонала девочка, — ты меня убиваешь! — И хихикнула.

Адриана улыбнулась в ответ: все снова в порядке, им хорошо вдвоем.

— Я уже потеряла целый фунт! — с гордостью проинформировала Лиза.

— Что ж, замечательно, дорогая! Я так тобой горжусь. Ты… прости, что давила на тебя…

— Нет, это ты прости, что я вопила, когда ты пыталась положить мне бурито. В первый день мне хотелось съесть весь горшок… Я так старалась…

— Знаю, милая. Сама не понимаю, зачем предложила.

— Может, потому, что очень старалась ничего не сказать про мое платье?

Адриана не собиралась упоминать о платье. Но Лиза, хоть и слегка покраснела, задорно улыбалась.

— Кажется, это была не лучшая из моих идей, мам. Понимаешь, я считала, что в черном буду выглядеть более утонченной. — Она опустила ложку. — Ради Каттера — чтобы взглянул на меня так, как смотрел на тебя.

О Боже, да понимает ли Лиза, что означает этот взгляд?..

— Так скажи мне, в чем там дело, мам, а?

— Ни в чем.

Но Лиза ждала другого ответа.

— Ладно, дело в том… — Адриана замялась, — я сама не знаю.

— В чем-то хорошем или плохом? Скажи! — потребовала Лиза.

— Говорю же — не знаю. — Адриана отодвинула тарелку и потерла виски: боль усилилась. — Мы провели вместе около двух недель, разговаривали…

— Он — хороший слушатель, да? — мудро изрекла Лиза.

Адриана кивнула: о да, он умеет слушать, и она рассказала ему то, чего никогда еще никому не рассказывала.

— Знаешь, некоторые люди просто… сходятся. Мы сошлись. Мы… Ладно, сейчас это уже неважно! — резко закончила она, собрала тарелки и отнесла в мойку. — Его нанимали сделать определенную работу, он сделал ее и ушел. Вот и все.

— И все? — фыркнула Лиза. — Нет душевого провода, вешалки для полотенец, туалетная бумага лежит на бачке.

— Это я могу доделать и сама.

— Но зачем? Не позволишь ли Каттеру вернуться на денек, и посмотрим, что случится?

— А что, по-твоему, может случиться? Лиза повернулась на стуле и посмотрела на Адриану.

— Не знаю. Может быть, ты, например, пойдешь на свидание.

— Лиза! Твоего отца всего год как нет в живых.

— Роль скорбящей вдовы — бабушкина, а не твоя. Жестокие слова…

— Лиза, не говори со мной таким тоном! Лиза поглядела невинно и опустила глаза.

— Прости! Но не можешь же ты притворяться, что скучаешь по папе. Последнее время вы не были тем, что называют любящей парой. Все было… плохо!

Этот детский, полный смущения и страха крик вызвал у Адрианы инстинктивную реакцию — утешить, успокоить, солгать: «Нет, милая, чудовищ не бывает. С тобой никогда не случится ничего плохого, мама с тобой». Каттер, конечно, потребовал бы: «Скажи ей правду!» Рассказать все Бланш оказалось проще, чем ожидала Адриана. Может быть, стоит поделиться маленькой частью своей боли с Лизой…

Сначала сантехник, потом мать, затем дочь… Скоро хоть помещай объявление в «Нью-Йорк тайме» в две колонки.

— У меня и твоего отца были проблемы, — осторожно начала она. — В каждом браке есть трудные времена, но у нас настали очень уж трудные.

— А что же, что, мама? Адриана подняла руку.

— Некоторые вещи должны оставаться между мужем и женой. Мне кажется, тебе не нужны детали.

— Дело в сексе? — поинтересовалась Лиза. — Кажется, дело всегда в сексе.

— Ну, нельзя сказать, что причина одна, — причин много. — Адриана умолкла в замешательстве, затем продолжила: