Вавилонский бурелом

Ответа не последовало. Астродамус отсутствовал в сети.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Где тебя носит, старый ты пень? – написала Зайчевская, потом невесело усмехнулась, стёрла написанное.

Где-то на противоположной стороне улицы взвыла собака. Вой разнёсся унылый, протяжный с истерическими нотками страха. Кира замерла. Собака соседей (в голове чародейки нарисовался образ кавказской овчарки палевого цвета со свалявшейся местами густой шерстью) зашлась истошным лаем, который внезапно оборвался жалобным вскриком, до мурашек напоминавшим человеческий. Кира беспомощно оглянулась на будильник. 22. 36. Из сада раздался какой-то шум. Девушка метнулась к входной двери, проверила, что она заперта и повернула защёлку дополнительного запора и на всякий случай заложила дверную цепочку. Постояла, прислушиваясь. Потом медленно возвратилась в центральную комнату дома. В окно ударилась целая стая летучих мышей, Кира, парализованная страхом, наблюдала за мягкими крыльями, которые подобно гигантским мухам бились в окно.

— Это – просто летучие мыши, — не очень уверенно сказала Кира сама себе, — их много в это время года. Скоро подъедет сенсей. Он решит мои проблемы.

Чёрная копошащаяся волна отхлынула от окна, взмыла ввысь и растворилась в ночном небе над Междуреченском. Чародейка ощущала дрожь, пробирающую Зайку до самого нутра, страх, который она пыталась прятать даже от самой себя, надежду, что Астродамус вот-вот подъедет, отголоски мыслей о множестве вещей, что могли задержать его в дороге.

— Надо выпить кофе, — делано бодрым тоном самой себе велела Зайчевская и пошла на кухню. Жестяная коробка со смолотым заранее кофе, две ложечки в турку, небрежно налитая чашка воды, поворот ручки варочной поверхности. Ожидание, во время которого Кира не знала, куда себя деть. Взяла сумочку, покопалась в ней, вытащила карманное зеркальце и зачем-то подкрасила губы. Привычное действие чуточку успокоило, придало уверенности. Она поправила причёску и перелила в чашку начинающий поднимать ароматную пенку кофе. Пара глотков, чашка, обхваченная ладонями, как будто ей холодно. Тишина одинокого вечера нарушилась шумом прямо под окнами дома. Кира ставит чашку с недопитым кофе на стол и осторожно подходит к окну. Сбоку, как шпионских фильмах, отодвигает штору, и отшатывается. Прямо на неё в упор смотрят два золотых глаза на морде-черепе. Сквозь ветвистые рога просвечивает луна, мешая свой блёклый свет с жёлтыми отсветами уличных фонарей.

— Миша? Мишенька, — срывающимся голосом говорит Зайчевская, избегая смотреть в сверкающее расплавленное золото глаз с узкими змеиными зрачками, — ты пришёл ко мне? Ты вспомнил меня?

Вендиго за окном открывает пасть и испускает утробное рычание, похожее на клокотание с нотками волчьего воя. Зайка заставляет себя отойти от окна. Она лихорадочно ищет смартфон, дрожащими пальцами никак не может попасть по нужным цифрам и разблокировать экран. Наконец, она листает список абонентов, находит нужный номер (Рина видит уже знакомое имя «Михаил») и жмёт кнопку вызова. Странно было слышать свой голос со стороны: приятный, отстранённый, но, всё же слишком уж юный, — про себя отметила чародейка.

— Прошу, умоляю, спасите, — задыхаясь, произносит Кира, — я извиняюсь за грубость, я скажу всё, только спасите! Он убьёт меня!

Далее следовало знакомое окончание разговора с указанием адреса, и Зайчевская повесила трубку, потому что раздался сильный стук во входную дверь. Затем последовал ещё удар, оглушительный похожий на взрыв, дверь была проломлена, и в дом, согнувшись, просунул своё нелепое тело Вендиго со Старичного болота.

Зайчевская невольно сделала несколько шагов назад.

— Миша, — голос её осип, но девушка пыталась говорить ласково, как с разозлённым животным, — успокойся, у меня есть твой любимый коньяк. Хочешь?

Казалось, успокоительные интонации знакомого голоса произвели на монстра некоторое впечатление. Он склонил голову набок и разглядывал девушку. Она пятилась от него, так и не выпустив телефона из рук.

Вендиго потянул носом, в его глазах зажглись знакомые Арине по ночному нападению красноватые отблески, а на Киру нахлынула нечеловеческая тоска, словно все несчастья, какие уже случились и те, что, возможно, могут случиться, навалились скопом в эту минуту. Смартфон упал на пол, а Зайка охнула и закрыла лицо руками. Она не видела последнего шага Вендиго, не видела замаха когтистой тощей руки, не видела собственного трепещущего сердца, которое монстр сожрал с довольным урчанием. Всё это видела чародейка в последний момент перед тем, как потеряла сознание от нахлынувшей боли жертвы.

Пришла в себя чародейка на полу. Её голова лежала на коленях у Фёдора, и первое, что она увидела, открыв глаза, было встревоженное лицо Трактирного трибуна.

— Очнулась, наконец-то, — он вздохнул с облегчением, — я уже не знал, что делать. Ты сперва сидела с закрытыми глазами, а потом рухнула, как подкошенная. Я ж ещё по Прасковье знаю, что в ритуал вмешиваться категорически нельзя. Вот и сидел, как дурак, гадая, когда ты в себя придёшь.