Вавилонская башня

— Разные, — задумчиво продолжал Глеб. — Мужские, женские, громкие, тихие. Маленькие, вроде наших с тобой. И другие— огромные… Одни вблизи, другие издалека… Ты бы только знал, командир, что они говорят… Только я пока еще не все понимаю. Вот для нее, — Глеб улыбнулся и взглядом, полным натурального благоговения, указал на Виринею, торжественно вносившую с кухни десерт, — для нее уже не существует пределов. Все видит, все слышит. И, наверное, все понимает. Скоро она сосчитает все грани кирпича. А я… — Глеб подмигнул, лихо пожал плечами и вроде бы даже виновато потупился, — только учусь.

При этом он сделал движение из тех, которые в скверных романах называют неуловимыми, — и скрученный в трубочку, непоправимо изуродованный поднос (между прочим, семейная реликвия и гордость фамилии Гринбергов!) принял свою первозданную форму. Словно вовсе и не бывал в могучих пальцах Глеба. Да, ученик Виринее попался определенно талантливый…

Скудин, впрочем, едва заметил чудесную метаморфозу подноса. Ему до озноба, до судорог хотелось задать один-единственный вопрос: «Марина. Моя Марина, Глебка… ТЫ ЕЁ СЛЫШИШЬ?»

Не спросил. Попросту не хватило духу. И еще — вспомнилась баба Тома, ее строгое: «Не отвечу, не позволено мне. Сам осмыслишь, когда время придет…» Ставить Глеба перед выбором он не хотел. В этом деле он должен был разобраться сам.

И еще ему казалось — Глеб отлично понял, о чем хотел спросить его командир. Понял… И промолчал, спасибо ему…

ГДЕ ЖЕ ТЫ, СЕСТРИЧКА АЙРИН?.

Атмосфера в генеральском кабинете была хоть и высоковольтной, но в кои веки безоблачной. Огоньки системы защиты спокойно горели зеленым, выражение лица гаранта Конституции на тотемном портрете было необыкновенно мудрым, строгим и справедливым.

— Ну что ж… Начнем, пожалуй, — сказал девятизвездочный хозяин кабинета. И властно, вполне по-генеральски вычертил дланью замысловатую фигуру в воздухе. — Пал Андреич, прошу вас.

— Слушаюсь, Владимир Зенонович. — Скромный генерал-майор наклонил голову. Крепкий палец уперся в кнопку пульта. — Полковник, начинайте. Согласно плана.

Сейчас же, словно в театре, в кабинете стал гаснуть свет и с потолка, закрыв секретную, зашторенную брезентом карту, опустилась плазменная панель. Огромная — за такую фанатик компьютерных игр душу продаст.

— Напоминаю, товарищи, никаких записей. Зарисовок тоже. Это совершенно секретная информация, — властно вмешался в процесс девятизвездочный генерал, а на панели вдруг показали то, отчего Скудин натурально обалдел. Перед ним предстал его давнишний сосед по яме с дерьмом. Джон Смит, он же преподобный отец Джозеф Браун, он же… имя ему легион.

— Начальник охраны американской делегации полковник Арнольд Блэк, — объявил голос невидимого комментатора, а на панели между тем возникали знакомые все лица: братья во Христе Хулио и Родригес-младший в форме майоров американской морской пехоты, затем братец Чарли с братаном Бенджамином, прикинутые как лейтенанты-командоры. Что примерно соответствовало нашим капитанам третьего ранга.

Вот это да, вот это ну и ну!.. Затем на панели высветилась властная, сразу видно — с яйцами, баба а-ля Маргарет Тэтчер, про которую комментатор сказал, что она и есть глава американской делегации доктор Сара Розенблюм. Потом продемонстрировали ее заместителя по научной части профессора Питера О’Нила, скучного и невыразительного типа в очках. Показали пару бакалавров, тройку ассистентов, представителя Белого дома… и генеральский кабинет начал вновь наливаться светом. Передача «Очевидное — невероятное» закончилась, началась постановка боевой задачи. Эта самая задача была строгой, конкретной и разночтений не допускала. Американских гостей надлежало встретить чинно, с тонким тактом и русской широтой, сиречь радушно, хлебосольно и в духе времени, то бишь не забывая о Перестройке, гласности и тотальной демократизации. («Господи…» — подумал Скудин). Чтобы сразу почувствовали национальный колорит, загадочность души и ни в коем случае не забыли про обещанные кредиты. Так наказала Москва.

— Вам все ясно, товарищи? Вопросы? — Засопев, девятизвездочный глянул на чекиста в белых тапках, тот покосился на Кольцова, Кольцов тут же повернулся к Скудину, и Иван, оказавшись крайним, поднялся.

— Так точно, товарищ генерал. Вопросов нет.

Пока представляли забугорную делегацию, он подсознательно ждал, что вот-вот появится приснопамятная мисс Айрин, то бишь Ромуальда фон Трауберг. Не появилась. Американцы были не совсем уж беспросветные дураки.

— Ну вот и ладно, идите уточнять детали. — Девятизвездочный повеселел и милостивым кивком отпустил подчиненных. — Отечество в моем лице надеется на вас.

Выпроводив коллег, Владимир Зенонович с грохотом отпер сейф, вытащил папку с грифом «Совершенно секретно» и, погрузившись в анатомическое кресло, занялся чтением. В любимом Отечестве было неблагополучно. Разруха, воровство, казнокрадство и бардак. Словом, как всегда. Право слово, следовало бы забеспокоиться, если бы что-то переменилось.