Вавилонская башня

Гринберг выдохнул, опустил кулаки, пробормотал что-то нелестное об идолопоклонниках, порывающихся отнять не только невест, но и сестер, и вытащил из кармана сотовый телефон.

В это время из большой комнаты, где трудились ученые, высунулся Эдик. За его спиной можно было различить несколько встревоженных лиц, освещенных большим экраном компьютера.

— Кратаранга! — позвал генеральский сын. — Иди взгляни, что у нас получилось!

Пришелец из тьмы веков странно глянул на Гринберга.

— Погоди звать сестру, но будь готов, — сказал он и скрылся за дверью.

Опять-таки в переводе для среднего ума дело обстояло следующим образом. Когда гигабайты данных были просеяны сквозь сито теории Звягинцева (так они все уверенней именовали Единую Теорию Поля) и обработаны с помощью математического аппарата, предоставляемого теорией хаосов (это не опечатка, а слово «хаос» во множественном числе), выяснились интересные вещи.

Дымка действительно оказалась энергоинформационным образованием, форменной потусторонней силой со страниц древних легенд.

— Мы в Биорадиационном институте называли ее «вриль», — сказал фон Трауберг. — Это универсальная энергия связи нашего разума с сознанием всей планеты. Мы считали ее мерой божественности человека.

Согласно легендам, вселенская сила бывала временами благой, временами не очень, в основном смотря по тому, что за человек к ней взывал. Ну а в данном случае не имело места ни зло, ни добро. Данная конкретная сила была просто БОЛЬНА.

Над руинами «Гипертеха» висела самая настоящая раковая опухоль, порожденная взрывом в лаборатории Марины. А хрональные туннели, достигшие различных пластов прошлого, были ее метастазами, щупальцами, хоботами для выкачивания энергии.

— Так вот почему в искусственных временных каналах все сходят с ума, — сказал Веня Крайчик. — Эти каналы получаются вроде ран, я правильно понимаю? А «пожиратели душ» — какие-нибудь лимфоциты, агенты заживления. Они принимают нас за микробов…

«Бактерия… инфузория туфелька», — вспомнилось Кудеяру.

Нашли свое объяснение климатические и прочие чудеса, до сих пор привлекавшие в Питер толпы туристов. Врачи-онкологи хорошо знают, что способна сделать злокачественная опухоль с человеческим телом… На ранней стадии она может даже поменять ему пол, превращая нормальную молодую женщину в такого «Мужика Анфиску», что, не знавши, не догадаешься. Удивляться ли после этого, что по Московскому проспекту летала поземка, на Марсовом поле благоухала сирень, а на улице Зины Портновой осыпались с деревьев желтые листья?

Опухоль не имела собственного осознания, это было скорее простейшее существо, жившее физиологической жизнью. Оно питалось. Оно росло. Оно убивало.

«Хорошо хоть, не размножалось пока…» — хмуро подумал Иван.

И… накаркал.

— По всем признакам, совсем скоро дымка испытает качественный скачок, — подытожил Ицхок-Хаим Гершкович Шихман. — В биологических терминах я сравнил бы это с делением. И вот тогда, если это произойдет, — он снял очки, засунул их в нагрудный карман и застегнул клапан на пуговку, — нам всем, ребята, уже точно абзац.

— Тем не менее шанс что-то предпринять еще остается, — подхватил Лев Поликарпович. — Как написал один умный дядька, момент величайшей готовности предваряется моментом величайшей неготовности. За час до решительного матча олимпийская сборная сидит в раздевалке без штанов… Непосредственно перед тем, как делиться, эта штука должна ослабить барьеры. У нас появится возможность подобраться вплотную… и произвести ампутацию.

— Скальпель-то есть? — поинтересовался Гринберг. Почему-то он со всей определенностью подумал про Глеба Бурова и его лазер, однако ошибся.

Звягинцев повернулся к фон Траубергу:

— Вы готовы, коллега?

Костлявые пальцы Ганса Людвига сжимали крепкую ладошку Жени Корнецкой.

— Мы готовы, — ответил он за себя и за внучку.

— Кто такие котообразные? — в упор спросил его Кудеяр.

— Ах, эти… — Мистик из «Аненербе» ностальгически улыбнулся. — Искусственные существа, созданные, чтобы хранить высшие истины от посягательства непосвященных. Кстати, я не особенно удивлюсь, если вы там их встретите. Только не придавайте им особого значения, их на самом деле весьма легко победить…

«Да уж, весьма». Кудеяр прекрасно помнил свою схватку с ублюдками, погнавшимися за Мариной. Кровоподтек на брюхе был заметен еще чуть не месяц спустя.

— …Они панически боятся собак, — пояснил старец. — Эту странную черту мы так и не сумели преодолеть.

«Ясненько… — Иван покосился на безмятежно улыбавшуюся Атахш, ему действительно стало ясно, почему на них напали у озера, а не, например, около дома. И почему покушение не повторилось. Видимо, потому, что в дальнейшем за Мариной повадились неотступно следовать лайки. — А я-то думал, старый козел, это я грозный такой…»

Он повернулся к Льву Поликарповичу:

— И когда все это произойдет?

— Скоро, — был ответ.

Счет, как выяснилось, шел на часы. Народная мудрость о том, что сперва все очень долго тянется ни шатко ни валко, а потом «хватай мешки, вокзал отходит», сработала в очередной раз.