Вавилонская башня

Лев Поликарпович промолчал. Вот уж действительно — «ищут пожарные, ищет милиция»… Ромуальду фон Трауберг кто только не искал, причем, как обычно, срабатывали не официально-государственные договоренности, а более надежные личные связи. Российская ФСБ в лице девятизвездочного генерала Владимира Зеноновича только что не побраталась с американским УППНИРом, за океаном прониклись и раскрыли кое-какие карты, Браун и Скудин, не говоря уже о Гринберге, тоже напрягли все свои персональные связи, калибром помельче, но зато более разветвленные. Увы. Все упиралось в тот самый «Боинг», бесследно испарившийся за несколько секунд до посадки в аэропорту. Ни одна живая душа с него так и не проявилась. И ни одно мертвое тело. Тем не менее Ганс Людвиг по-прежнему чего-то ждал, на что-то надеялся. Советовался со звездами и даже что-то якобы чувствовал. Льву Поликарповичу было его жаль. «Может, когда мне столько стукнет, я тоже начну «чувствовать» жену и Марину? В смысле близкого воссоединения?..»

Как бы то ни было, никакой пользы от присутствия фон Трауберга покамест не наблюдалось. Не сбывался даже корыстный расчет Льва Поликарповича поговорить с ним об отце. Старый немец либо молчал, не обращая на окружающих никакого внимания, либо рассуждал о своей внучке. Третьего было не дано.

Тут в кармане профессора завозился и запищал сотовый телефон.

— Да?

— Лев Поликарпович, телевизор поблизости есть? Включайте скорее. Пятый канал.

Голос Скудина прозвучал как у мальчишки-именинника, разворачивающего подарки, и сразу сменился коротким сигналом отбоя.

— Эдик, — засуетился профессор, — где пульт?

Жидкокристаллический экран вспыхнул почти без задержки.

— …В дачном поселке Орехово, — рассказывала, идя по заснеженной дорожке, красивая юная журналистка. — История, которая могла завершиться настоящей трагедией, в итоге одарила нас примерами человеческого неравнодушия и самоотверженного участия…

За спиной девушки виднелись красные пожарные машины, проломленный ими забор и редеющие клубы дыма над покатой металлочерепичной крышей.

— Пожар, вспыхнувший, по предварительным оценкам, из-за неисправной электропроводки, разгорелся в три часа ночи, — продолжала рассказывать корреспондентка. — Горел домик, принадлежащий известному физику, академику Опарышеву. Академик, давно перебравшийся в Москву, не прерывал связи с родным городом и каждое лето приезжал сюда отдыхать. Это только кажется, что зимой в дачном поселке полное безлюдье. — Девушка обвела рукой утонувшие в сугробах заборы. — Однако мир не без добрых людей. Пожар заметил случайный прохожий. Этот неравнодушный человек сразу позвонил «01», и из поселка Сосново без промедления примчался пожарный расчет. Домик ученого удалось отстоять.

Камера переместилась во двор опарышевской дачи. Закопченный снег был усеян осколками лопнувших стеклопакетов и останками сгоревших диванов, но, судя по всему, дом пострадал не так уж бесповоротно.

— Но самое замечательное заключалось вот в чем, — щурясь на яркое солнце, поведала журналистка. — На чердаке горящего дома пожарными было обнаружено множество рукописей, вероятно составлявших многолетние архивы ученого. Вот тут-то и могла бы разыграться трагедия, ведь все мы помним, как в свое время тушили сперва библиотеку Академии наук, а позднее и Блоковскую библиотеку на Невском. Но — подумайте только! — в пожарной команде небольшого поселка оказался человек, принимавший участие в тех далеких событиях. Он первым понял, какой интеллектуальный капитал мог оказаться утрачен. Бесценные бумаги передавали с дачного чердака по цепочке, из рук в руки…

«Ваня, — с нежностью подумал Лев Поликарпович. — Ванечка. Кудеяр… Что бы мы без тебя делали…»

— К сожалению, связаться с самим академиком нам пока не удалось, — обворожительно улыбнулась телевизионная девушка. — Мы, однако, можем со всей определенностью заверить уважаемого ученого, что в данный момент его архивы находятся в Санкт-Петербурге, ими занимаются очень компетентные специалисты. Рукописи не горят!

Шихман издал дикарский боевой клич, обхватил Льва Поликарповича за плечи и пустился с ним в пляс.

Женя Корнецкая дочистила последнюю морковину, выкинула в ведро шелуху, ополоснула руки и выгрузила из кухонного шкафчика соковыжималку. «Демидовский экспресс» вез ее до Питера чуть более суток, лишь раз, и то ненадолго, застряв по дороге, и все это время Женя раздумывала о телефонном номере, который продиктовала ей память. Был ли этот номер реальным? Или разошедшееся воображение подсунуло ей бессмысленный ряд цифр, дополненный питерским кодом?.. Оказалось — первое. Ее только слегка удивило, что «шпионский пароль» на самом деле был никаким не паролем. Обладатель приятного молодого голоса на том конце провода действительно искал домработницу. И не более того.

Чем усерднее старалась Женя разобраться в своем прошлом, тем меньшее удовольствие получала от процесса.