Вавилон

Несмотря на то что вавилоняне действовали умело и отважно, стремясь задержать продвижение персов, тем все же удалось – к одним воротам раньше, к другим позднее – подкатить громадные тараны, защищенные башнями. Затем самые отчаянные и ловкие из числа атакующих воинов, невзирая на град халдейских стрел, пробились со сверлами к стене. Под прикрытием щитоносцев они отдирали смоляную, обмазку и проворно выворачивали кирпич за кирпичом, камень за камнем, чтобы как можно скорее проделать брешь и оказаться на другой стороне, на улицах Вечного Города.

В яростное единоборство с вавилонской твердыней вступил отряд ассирийцев, входивший в состав персидской армии. Они не забыли, как царь Навуходоносор покорил их страну и превратил воспетый поэтами город Ниневию, средоточие красоты и великолепия, в груду безжизненных развалин. Зная, что в сердцах ассирийцев не погасла ненависть к халдеям, Гобрий бросил их на штурм северо-восточных укреплений, за которыми на высоком насыпном холме стоял летний дворец царя, обитель света и радости, солнечная Муджалиба. Этот утолок, с его причудливой архитектурой, роскошными террасами садов, легенды уподобляли потерянному раю первых людей, дразня и вызывая ярость сынов некогда могущественной, но пришедшей в упадок Ассирии. Ассирийцы крушили окружавшие Муджалибу стены не только сверлами, таранами и крюками; охваченные бешенством, они колотились головой о камни, кровоточащими пальцами выцарапывали кирпичи.

«Отомстите за Ниневию!» – такой клич бросил им Гобрий.

В гуле и грохоте боя слышны были только три эти слова:

– Отомстите за Ниневию! Отомстите за Ниневию! Отомстите за Ниневию! Но сокрушить вавилонские стены было не так-то легко. Требовались колоссальные усилия и время. Халдеи не испытывали недостатка в средствах, сводивших на нет разрушительную работу врага. Они опрокидывали на пришельцев котлы с кипящей смолой, бросали сверху горящую паклю, от которой занималась одежда. Точно пучки соломы, вспыхивали густые курчавые бороды, всклокоченные волосы. Раскаленными ядрами халдеи поджигали подвижные башни, виней, корзины; трудногасимыми горючими веществами уничтожали орудия неприятеля. На участке, где наступали ассирийцы, тут и там загорались гигантские костры. Баллисты метали в бушующее пламя комья сала и смолы, отчего огонь вспыхивал с новой силой. Ассирийские воины превращались в живые факелы. Выход один – отступить и искать спасения в мутной воде канала.

Ассирийцы повторили атаку, бросив в бой запасные полки, но их постигла участь первых отрядов.

Перед вторым приступом начальник северных укреплений Вавилона распорядился, чтобы обитатели, Муджалибы покинули дворец, находившийся в опасной близости к городской стене.

Царица со своим двором перебралась в резиденцию супруга. Женская половина дворца Набопаласара после долгого перерыва пополнилась наложницами из муджалибского гарема. Тут молодой царь снова увидел скифскую девушку Дарию, которую царица без его ведома приказала освободить и взяла под свое покровительство. Пустившись на хитрость, она внушила царю, будто это он сам, после поражения под Холмами, велел отворить двери темницы, так как сердце его преисполнилось сочувствием к девушке. Валтасар поверил. Всецело занятый военными делами, он вдруг подумал – а не благословят ли боги лоно дочери Сириуша и ниспошлют роду Валтасара потомка? Своими мыслями он поделился с царицей, и та, несчастная, униженная, отчаявшаяся, согласилась на все.

Царь даже почувствовал расположение к начальнику северных укреплений, распорядившемуся переселить часть муджалибского двора. А когда Набусардар, после того как была отбита вторая атака ассирийских полков, произвел его в главные начальники, Валтасар в тот же день пожаловал ему меч с золотым эфесом.

Набусардар настаивал, чтобы царь покинул поле боя и не выходил из своего дворца. Находиться на стене Имгур-Бел было далеко не безопасно, особенно когда отряд Сан-Урри, действовавший на юге, обрушил на стены Храмового Города мощные тараны. Халдейским войском на этом участке командовал Эль-Халим. Он слыл непримиримым врагом Эсагилы, и Набусардар был уверен, что Эль-Халим не прельстится на посулы верховного жреца Исме-Адада. Но опаснее уловок Эсагилы была мощь неприятеля на этом участке сражения.

Помощник доложил Эль-Халиму:

– Ворота скоро рухнут!

– Усильте натиск сверху, со стен! – приказал Эль-Халим. – Пустите в ход огонь и тяжелые камнеметы.

– Бесполезно, огонь не берет персов. На них мокрая одежда, и все осадные орудия тоже прикрыты сырыми кожами. Наши горючие вещества гаснут.

– Святая Иштар из Арбелы! – бессильно стиснул зубы Эль-Халим.

– Не помогают ни завалы из придорожных валунов, ни пальмовые подпоры, ни железные колья… Смотри, как прогибается правая створа!

– Примем рукопашный бой. Вели трубить сигнал!

Едва он произнес это, правая створа тяжелых, скрепленных металлическими полосами ворот рухнула с оглушительным треском.