Вавилон. Пламя

– Удобство и власть – все чего они хотят, малой. И доказать это очень легко. В Книге помимо этих четырех грехов упоминается еще один, но за него не полагается ни клеймо, ни наказание. “И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем”. Глава 9, стих 21.

Окри оглянулся на Дарири. Чародейка сохраняла молчание. Мальчик озадаченно повел головой.

– В смысле… Чародеи ж не выбирают такими родиться?

– Не выбирают, – подтвердила Лилит.

– Так и че… Ты с рождения прокаженный, типа?

– Именно. По мнению ламбианцев все чародеи рождены с грехом, тронуты Сатаной. И поэтому всю жизнь они должны положить на служение Богу, и искупление этого греха. А единственный способ служить – это вставать под плети церкви в Пиргосе, а потом сражаться в священном войске за Корону и Агнца, – Лилит усмехнулась. – Не врубаешься, нет? Вера в Книгу для них кончается там, где начинается выгода. А тех, кто по каким-то причинам в Пиргосе не учился, – Лилит кивнула на Дарири, шедшую чуть сзади. – Обходят стороной и презирают. Можешь у нее спросить, как это бывает.

– Лучше не болтать о том, что ты ренегат, – подтвердила Дарири. – Слава богу, на нас нигде не написано. Большинство это скрывают, чтобы не портить отношения с соседями. Но это бывает тяжело.

Окри надолго погрузился в раздумья.

– Но это все же не Бог делает, – наконец сказал он. – Эт церковь. Кто сказал, что он их не покарает?

– Ага, – насмешливо ответила Лилит. – Покарает только так. Архиепископ воротит всем в стране, забирает земли и раздает их по щелчку пальцев. Церковные подати с деревень и архонов набивают казну, у него в подчинении все войско Севера и стража каждого из крупных городов. Такая кара божья, просто куда деваться.

– Ну, может, не щас. Потом, когда придет Агнец.

– Ну сиди жди, пока придет, – фыркнула Лилит. – Твою мать, как же крепко ламбианцы срут в голову…

– Оставь ребенка в покое, – подала голос Дарири. – Хочет верить – пускай.

– И ты туда же. Ламбианство это яд, Дарь. И его надо выбивать из башки чем раньше, тем лучше.

– Эт я сам решу, без всяких выбиваний, – подал голос Окри.

Лилит слегка закатила глаза, и издала тяжелый вздох.

– Как скажешь, малой.

Они довольно долго шли молча, переваривая этот разговор. Окри нарушил тишину первым:

– А где ты читать выучилась? Раз ты из земельников.

– Отец был грамотный, он подучивал на Книге. Но я никогда не горела – больше у нас читать было нечего.

– Мы ее учили, – сказала Дарири. – Читать и писать. Изумляюсь как преуспели, если честно.

– Это да. Меня невозможно было за стол усадить. Я в подвале пряталась, лишь бы в сотый раз не выводить алфавит.

– Ой да прям, в подвале! Не так уж все было плохо.

– Я тебе серьезно говорю. За винными полками ныкалась. Терпеть ненавидела эти уроки. Зато потом, – она дернула бровью в сторону Окри. – Начала читать то, что мне самой было интересно.

– Истории какие-нибудь, про героев?

– Держи карман. Руководства для дипломатов и переговорщиков, в основном. Истории родовых домов, если удавалось достать. Книги по следопытству тоже были интересные, но их днем с огнем было не сыскать.

– Тоска зеленая, – Окри слегка вспотел.

– А то, – кивнула Лилит. – Я вообще жутко скучная. Поэтому не будь как я, малой.

– Ты смотри не лопни от мудрости-то, – улыбнулась Дарири. – Крепко же тебя монахи воспитали. Поучать других вон начала.

– Да меня б кто поучил, когда я соплячкой была. В Аньянге не просто так детей отдают в подмастерья с пяти-шести лет. Чтоб мозгов набрались.

Дарири фыркнула.

– Идри об стену чуть не расшибся, пытаясь тебя хоть чему-то научить. Не особо помогло.

– Это потому что мне всегда плевать было, что он обо мне думает. Слишком активно в отцы набивался.

– Дура ты, Лилит, – с досадой сказала Дарири. – Он хороший старик, добрый. Пригрел тебя, выучил задарма. А ты все зубы скалишь.

– Жуткая дура, – согласно кивнула Лилит. – И злобная притом. Да еще и лицемерить не люблю.

– Это вежливость называется, – Дарири остановилась, переводя дыхание. – И уважение.

– Уважение надо заслужить, – Лилит притормозила, ожидая, пока та отдышится. – Оно не дается по умолчанию просто потому что.

– И что, ты хочешь сказать, что Идри за три года не сделал ничего, заслуживающего уважения? – Дарири возобновила медленный шаг, опираясь на палку.

– Что-то сделал. Но недостаточно. Хребта у него нет. По крайней мере, я его никогда не видела.

– Чего нет? – заинтересовался Окри.

– Хребта. Так говорят, когда человек трус и козел.

– Идри не трус и не козел, хватит уже помоями лить! О себе думай, чем других судить! – вспыхнула Дарири.

– Как скажешь, чародейка, – пожала плечами Лилит.

Вскоре они достигли снежной части гор. Дарири и Окри достали из рюкзаков купленные в городе накидки. Было зябко, дышать стало труднее, и даже видом было не насладиться; они углубились в горную гряду, и их окружали только скалы, камни, земля и редкая растительность. Но и она постепенно исчезала, вытесняемая из пейзажа снегом и камнями. Увидев, что Лилит так и осталась в легких воздушных штанах и жилетке, Окри недоверчиво спросил: