Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э.

Но я все же рассчитывал на Прошлое,
Считая, что оно незыблемо, как скала;
История, сказал я, стоит прочно;
И испытал ужасный шок,
Это был жестокий удар для меня,
Когда я услышал весть о Ниневии.

Нас учили, что в 606 году до н. э.
Тот безбожный город пал,
А теперь новоявленные записи устанавливают
Более раннюю дату.
Он пал на самом деле в 612 году,
Так что то, чему они нас учили, было неправдой.

Господин, который рассчитал эту дату,
Взял ее из глиняной таблички.
И мою душу сушат сомнения,
Когда я вижу, что старые истины уходят.
Такое крушение иллюзий (благодаря Гадду)
Наверняка может свести человека с ума.

Если мы вместе с сэром Оуэном улыбнемся над такими людьми, как Сирил Гадд, для которых важна разница в шесть лет на временном отрезке более двух с половиной тысячелетий и которые весь свой труд посвящают сбору точных деталей, непонятных мелочей, имеющих отношение к давно исчезнувшему миру, и продолжают с упорством советских стахановцев делать то, что многие сочли бы не соответствующим современным интересам, мы также должны будем признать, что без фактов не может быть знаний, а без них нет понимания. А любое понимание того, как люди жили в прошлом, должно как-то опираться на настоящее и иметь отношение к будущему.

Когда вплотную занимаешься поворотами истории, важно, как гласит пословица, видеть за деревьями лес. В случае с Древней Месопотамией (Междуречьем), хотя детали могут и меняться, причем радикально, а знания о ней – еще многократно увеличиться, модель все же узнаваема. За новыми деревьями по-прежнему различим «лес», сначала неясный и затененный, но тем не менее определенной формы и очертаний – независимый рассказ о Древнем Среднем Востоке, который появляется из того, что на протяжении полутора веков было собрано, благодаря упорному интеллектуальному труду и неиссякаемому энтузиазму ученых и исследователей-ассириологов, ошибочно названных так потому, что Ассирия является одним из действующих лиц этого повествования.

На мой взгляд, то, что приобретает очертания, оформляется, – это удивительно, замечательно, необычно и поразительно.

Мне этот рассказ кажется особенным из-за своей долговечности. Если история человечества, согласно большинству определений, начинается с письменности, то тогда рождение, расцвет и падение Древней Месопотамии занимают добрую половину всей цивилизации. То, что превратилось в письменность под названием «клинопись» – значки-клинышки, выдавленные тростниковой палочкой для письма на глиняной табличке, появилось около 3000 г. до н. э. Это стало началом, terminus a quo. Независимая Месопотамия исчезла из истории после завоевания Вавилона персидским царем Киром Великим в 539 г. до н. э. Это был конец, terminus ad quem. Она просуществовала приблизительно 2500 лет. С 500 г. до н. э. до наших дней – приблизительно та же временная дистанция. С современной точки зрения победа персидского императора имела место так же давно в нашем прошлом, как и Кир II был далек от зарождения цивилизации, которую он и покорил, и унаследовал.

Эта история кажется замечательной из-за своей целостности: тот же самый временной промежуток, который переносит нас из классической Греции через расцвет и закат Рима, Византии, исламского халифата, Ренессанса, европейских империй в современность, Месопотамия сохраняла единую цивилизацию, используя одну-единственную систему письма – клинопись и придерживаясь традиций в литературе, искусстве, науке и религии. Несомненно, существовали культурные несходства между различными ее областями в разные времена. Житель Шумера, живший в 3000 г. до н. э. и перенесенный в Ассирию VII в., конечно, пришел бы в сильное замешательство и испытал бы культурный шок. Тем не менее, хотя во время активизации арамеев один из двух языков этой цивилизации – шумерский прекратил свое существование, а другой – аккадский разделился на два различных диалекта, все же оба этих языка оставались в ходу у живших на ее территории народов. Последний великий ассирийский император Ашшурбанипал (669–633 до н. э.) гордился тем, что умел читать «искусные шумерские таблички и на непонятном аккадском языке, который трудно правильно применять; мне доставляло удовольствие читать надписи, сделанные на камнях до Потопа».