Вавилон

Топот персидских коней приближался; Наби-Иллабрат протянул одному из четырех щитоносцев, стоявших с ним в колеснице, меч и приказал:

— Руби мне голову. Персы не должны взять меня живым,

— О боги! — взмолился воин. — Лучше я отрублю голову Гобрию.

— Живей, не то будет поздно!

— Я отказываюсь тебе повиноваться, — ответил воин и поднял щит, чтобы прикрыть Наби-Иллабрата.

В этот момент подлетел Гобрий.

Но Наби-Иллабрат успел сорвать панцирь и вонзил себе в грудь меч. Его тело, перевалившись через борт колесницы, упало под колеса. Тяжелый металлический обод размозжил ему голову. И это было благом: по крайней мере, персы не смогут преподнести ее Киру в знак победы.

— Мой повелитель! — со слезами на глазах вскричал щитоносец. — Мой повелитель!

И на глазах у оторопевшего Гобрия и сопровождавших его воинов он пронзил себе сердце кинжалом. Его примеру последовали трое остальных телохранителей Наби-Иллабрата. Они не имели права жить, потеряв своего господина.

Халдеи растерялись. Одни в знак преданности своему начальнику добровольно приняли смерть, другие обратились в бегство.

Лишь помощник Наби-Иллабрата с горсткой военачальников, всадников, обозных и пеших стрелков с трудом добрался до Вавилона. Остальных перебили преследователи.

Трупы павших солдат устилали поля и дороги почти до самого Города Городов.

* * *

События на севере повергли Вечный Город в ужас. Теперь уже никто не сомневался в справедливости слов Набусардара о том, что намерения Кира в отношении Вавилонии отнюдь не дружественны. После победоносного сражения персы Вновь стянули силы, чтобы двинуть их прямо на Вавилон. Они брали провинцию за провинцией, в их руках уже были священные города Кута и Киш. Несколько дней — и армия Кира подойдет к стенам Вавилона.

Еще недавно, узнав о падении Мидийской стены, жители города ужаснулись, но все же надеялись, что Валтасар остановит персов. Им не верилось, что враг столь могуществен. Но когда бывший наместник Гобрий, разбил полки Валтасара под Холмами, вавилоняне совсем потеряли голову. Словно дряхлый жуткий нищий, по домам ходило отчаяние, повсюду оставляя мрачный след.. В битве под Холмами погибло немало халдейских вельмож: княжеские сыновья, отцы семейства. Тысячи простых людей тоже оплакивали своих близких. О судьбе халдейского войска, защищавшего стену Навуходоносора, никто ничего не знал. Лазутчикам Итары пришлось покинуть северные провинции, победоносное наступление персидской армии прервало связь между севером и югом. Между тем судьба отрядов Валтасара ничем не отличалась и не могла отличаться от судьбы любой разгромленной армии: доблестных воинов угнали в рабство, где они должны были таскать тяжелые камни и возводить царские дворцы в Экбатане и Персеполе. При мысли об этом халдеи стискивали кулаки, но что поделаешь?

Первые известия, наполнившие ужасом сердца вавилонян, потрясли и Набусардара. Полководец давно предвидел это и теперь отчасти был отмщен за все те обиды, которые ему пришлось претерпеть, пока он создавал армию. Потеря двадцати тысяч была серьезным уроном для Вавилонии, но поражение под Холмами казалось ему пустяком в сравнении с тем, что могло за этим последовать.

При воспоминании о гибели Наби-Иллабрата сердце его сжималось от боли. Вместе пестовали они армию. Он был самый преданный Набусардару человек из высших военачальников. Всей душой любил он Вавилонию. Наби-Иллабрат доказал это и своей смертью.

Закрыв лицо руками, Набусардар расхаживал по всему кабинету в доме командования армии. В висках ломило, словно их стиснули обручем. Мысль о гибели двадцати тысяч воинов, о смерти Наби-Иллабрата угнетала его.

Итара, высокий, стройный, уточенный аристократ с прекрасными манерами, сидя в кресле, наблюдал за верховным военачальником. Он знал волевую натуру Набусардара и не сомневался, что тот воспрянет духом, как только уляжется горечь первых минут. Итара попытался отвлечь его от мрачных мыслей:

— Я понимаю тебя, светлейший, однако нужно думать не только о смерти, но и о том, кто заменит Наби-Иллабрата. У меня есть на примете такой человек. Он предан тебе душой и телом, ты можешь доверить ему пост Наби-Иллабрата.

Набусардар отвел руки от лица и взглянул на Итару.

А тот продолжал:

— Память о Наби-Иллабрате никогда не умрет, да ведь не мертвым, а живым предстоит защищать стены Города Городов. Не забывай об этом, мой повелитель.

— Увы, это так, — кивнул Набусардар, весь еще во власти печали. — Это так, но пойми — Наби-Иллабрату я доверял, как самому себе. Я во всем полагался на него, он никогда не обманывал моих ожиданий, он всегда поступал так, как поступил бы я сам.

— У нас есть достойная замена, — тверже повторил Итара. — Это преданный человек. Ради тебя он пойдет в огонь и в воду.

— А предан ли он Вавилонии?

— Готов умереть за нее!

— И способный воин?

— Превосходный, мой повелитель!

— Гм… — задумался Набусардар. — Кто ж это из моих доблестных военачальников? Какой пост занимает он в моей армии?