Вавилон-17

Она видела так много помимо того, что говорил маленький демонический шут на сцене: «Перед вечерним представлением я хочу попросить нашу гостью, капитана Вонг, сказать несколько слов или почитать для нас». И она сознавала очень малой частью мозга, но этого было достаточно, что она должна использовать предоставившийся шанс, чтобы разоблачить его. Сознание моментально прогнало все остальное, но потом пришли и другие соображения: она знала, что не может допустить, чтобы Корд помешал ее возвращению в штаб-квартиру, поэтому она встала и пошла к сцене в конце общего зала, видя в мозгу Корда смертоносное лезвие…

…и она достигла возвышения перед этим великолепным зверем, Кликом, и взобралась, слыша голоса, гремевшие в тишине зала и подбирая слова, так что они повисли в ней, и она смотрела на всех и смотрела на него, пожиравшего ее глазами. Рифмы, которые были просто сложны для ушей остальных в зале, для него были бесполезны, ибо соответствовали процессам в его теле, разрушали, били эти процессы…

Отлично, Корд, чтобы быть господином черного «Тарика», тебе нужно больше, чем шакалья эрудиция или живот, полный убийства и грязного студня. Открой рот и руки. Чтобы понять власть, используй свой мозг. Честолюбие, как рубиновая жидкость, пятнает твой мозг, дрожит на шее желанием убить, швырнуть в смерть. Ты называешь имя своей жертвы всякий раз, как наполняешь чашу черепа бормочущим убийством. Она предсказывает движение твоих пальцев к лезвию, скрывающемуся за кожаной оболочкой: ты останешься в безопасности: утратив удивительные миры, под сговорчивый свист персонафикса, внушающего лживые воспоминания, в то время, как землетрясение меняет «Тарик». Ты втыкаешь булавки в персики, прячешь свой кинжал с желобком, а тем временем длинные и стройные линии моего разума заставляют меняться твой. Теперь же слушай меня, я приказываю: убийство отменяется.

И она была удивлена, что он продержался так долго.

Она смотрела прямо на Джеффри Корда. А Джеффри Корд смотрел прямо на нее и дрожал.

Кто-то вскрикнул. Она думала на Вавилоне-17 и утратила английские слова. Но теперь она снова думала по-английски.

Джеффри Корд дернул головой, его черные волосы рассыпались, он оттолкнул стол и побежал к ней. Отравленный кинжал, который она видела только через его мозг, был теперь выхвачен и направлен ей в живот.

Она отпрыгнула, ударила его по запястью, когда он попытался ударить ее и промахнулся. Он упал навзничь и покатился по полу.

Золото, серебро, янтарь: Брасс несся из своего угла зала, сереброволосый Джебел из другого, плащ его развивался, а Батчер уже был рядом — между нею и поднимающимся Кордом.

— Что это? — спросил Джебел.

Корд стоял на одном колене, все еще держа в руках кинжал. Его черные глаза перебегали от ствола одного вибропистолета к стволу другого. Он словно онемел.

— Мне не нравятся нападения на моих гостей.

— Этот нож предназначен для вас, Джебел, — тяжело дыша, сказала она. — Проверьте записи персонафикса «Тарика». Он хотел убить вас, взять под гипнотический контроль Батчера и захватить «Тарик».

— О, — сказал Джебел. — Один из этих, — он повернулся к Батчеру. — Наступило время еще для одного из них. Уже шесть месяцев никого не было. Благодарю вас, капитан Вонг.

Батчер сделал шаг вперед и взял нож у Корда, чье тело, казалось, окаменело, жили только глаза. Ридра слышала в тишине лишь дыхание Корда, а Батчер, держа кинжал за лезвие, осматривал его. Лезвие в тяжелых пальцах Батчера казалось маленьким. Рукоять семи дюймов длины была сделана из орехового дерева.

Свободной рукой Батчер схватил Корда за черные волосы. Затем, не особенно торопясь, он погрузил кинжал по рукоять в правый глаз Корда.

Крик перешел в хрип. Слабеющие руки упали с плеч Батчера. Сидевшие вблизи поднялись.

Сердце Ридры подпрыгнуло в груди, ударяясь о ребра.

— Но вы даже не проверили… может, я ошиблась… а может, здесь было еще что-то.

Язык ее запутался в беспомощном протесте. Сердце в груди чуть не остановилось. Батчер с окровавленными руками холодно взглянул на нее.

— Он двигался с ножом на «Тарике» к Джебелу и к леди, и он умер!

Кулак правой руки ударил по левой ладони почти беззвучно, так как удар смягчила красная жидкость.