Ватутин

В чем же крылись причины неудач? Их анализировал Ватутин, анализировали в Ставке, анализировали и много лет спустя. Уже в наши дни К.С. Москаленко выделял из них две. Первое. Он отмечал, что противник регулярно прослушивал все наши переговоры, а указания Ватутина по дезинформации выполнялись плохо. Размеры плацдарма были весьма ограничены, авиация противника господствовала в воздухе, а самолеты 2-й воздушной армии действовали слабо из-за отдаленности аэродромов и нехватки горючего. В результате немцам удалось разгадать намерения противоборствующей стороны. Второе. За более чем двадцатисуточный промежуток между форсированием Днепра и началом наступления противник перебросил на угрожаемый участок значительные силы. Немцы сконцентрировали от Холопья до Ходорова 34-ю пехотную, 10-ю моторизованную и эсэсовскую танковую «Рейх» дивизии. Непосредственно в букринской излучине оборонялись 72, 112, 167, 225-я пехотные, 7, 19-я танковые и 20-я моторизованная дивизии. В районе Студниц, Бобрица действовали 3-я танковая и 57-я пехотная дивизии. Не говоря уже о подкреплении, которое противник подводил по хорошо проложенным коммуникациям. Не будем также забывать, что в немецких дивизиях почти всегда, и в том числе на Днепре, насчитывалось до 15 тыс. человек, а в наших в то время — не более 5 тысяч.

Всего этого Николай Федорович тогда просто не мог знать. Спустившись в блиндаж, он хмуро оглядел командующих армиями и твердо сказал:

— Приказываю прекратить атаки! Войскам закрепиться на достигнутых рубежах. Дальнейшие указания получите позже. Все...

В последующие часы Николай Федорович придумывал возможные варианты перегруппировки войск 1-го Украинского фронта (приказом от 20 октября 1943 года Центральный, Воронежский, Степной, Юго-Западный и Южный фронты были переименованы соответственно в Белорусский, 1, 2, 3 и 4-й Украинские фронты) и направления главного удара. Пришло на память предложение Жукова. Да он и сам сейчас видел, что вспомогательный удар с лютежского плацдарма проходил довольно успешно, а значит, можно будет его использовать для проведения основной операции. К тому времени 38-я армия вместе с танкистами генерала А.Г. Кравченко расширили плацдарм до 15 км по фронту и до 10 км в глубину. Вспомнил Николай Федорович, что местность там равнинная, а значит, можно будет с большим эффектом использовать танковые части. Созревало принципиальное решение.

23 октября Ватутин по телефону докладывал Сталину обстановку на фронте. Самокритично рассказал о своих просчетах, бесперспективности дальнейших атак на Киев с букринского плацдарма, о своих предложениях по переносу главного удара на лютежский плацдарм. Верховный согласился с его доводами и приказал подготовить предложения командования фронта по этому вопросу.

На следующий день в штаб фронта поступила директива Ставки:

«1. Ставка Верховного Главнокомандования указывает, что неудача наступления на букринском плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия местности, затруднявшие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии...

2. Ставка приказывает произвести перегруппировку войск 1-го Украинского фронта с целью усиления правого крыла фронта, имея ближайшей задачей разгром киевской группировки противника и овладения Киевом».

К моменту поступления этой директивы Ставки Военный совет фронта обсудил и проработал несколько вариантов сосредоточения войск в районе Лютежа. Наконец было принято решение о переброске не общевойсковой, а 3-й гвардейской танковой армии. Хотя перебрасывать ее предстояло на 200 километров вдоль фронта с двойным форсированием рек Днепр и Десна. Присутствовавший в штабе фронта Жуков одобрил это решение.

Командующий 3-й гвардейской армией генерал Рыбалко даже не удивился, получив такую задачу.

— Есть одна просьба, — подумав, сказал Рыбалко. — Я очень хорошо сработался с Москаленко. Хотелось бы и на лютежском плацдарме быть вместе...

Наступила пауза.

— Товарищ маршал, — нарушил ее начальник штаба фронта генерал С.П. Иванов, — есть предложение поменять управление 38-й и 40-й армий.

— А ведь это идея, — поддержал его Ватутин.

— Согласен, — коротко сказал Жуков.