Ватутин

Вскоре после суда над Тухачевским и его подельниками их судьбу разделят и судьи: Блюхер, Дыбенко, Каширин, Белов... Комкор Горячев покончил с собой... Дальше — больше. Были арестованы как участники военного заговора 980 командиров и политработников, в том числе 29 комбригов, 37 комдивов, 21 комкор, 16 полковых комиссаров, 17 бригадных и 7 дивизионных. Пострадали также их жены, дети, другие родственники.

Полосы газет, в первую очередь «Правды», «Известий», «Красной звезды», буквально распирало от материалов с мест «единодушного» осуждения трудящимися массами и воинами Красной армии «подлых заговорщиков, наймитов и изменников». Заголовки публикаций сами говорили за себя: «Подлая банда шпионов получила по заслугам», «Изменники Родины будут стерты с лица земли!», «Раздавить гадов!», «Проклятье презренному фашистскому отребью», «Собакам — собачья смерть!», «Никакой пощады изменникам Родины!», «Пусть трепещут все шпионы и диверсанты», «Шпионов, презренных слуг фашизма, изменников Родины — расстрелять!», «Требования народа единодушны — предателей расстрелять» «Наше красноармейское слово — уничтожить шпионскую гадину» ...

Приводимая ниже таблица[17] — красноречивое свидетельство того, сколько перед Великой Отечественной войной «врагов народа» было репрессировано и истреблено только среди высшего и старшего командирского состава.

1 Расстреляны, умерли под стражей, покончили с собой.

2 Коринженеры, коринтенданты, корврачи, корветврач, корвоенюристы.

3 Дивинженеры, инженер-флагманы 2-го ранга, дивинтенданты, диввоенврачи, диввоенюристы.

4 Бригинженеры, инженер-флагманы 3-го ранга, бригинтенданты, бригвоенврачи, бригветврачи, бригвоенюристы.

За этими цифрами стояли конкретные люди, многих из которых Ватутин хорошо знал, — сослуживцы, командиры, начальники, преподаватели... В Академии Генерального штаба, в которой он еще вчера овладевал оперативным искусством, в 1937—1938 годах были арестованы и оклеветаны уже упоминавшиеся в нашем повествовании видные ученые, создатели фундаментальных трудов, в том числе и военно-исторических, — Верховский, Свечин, Алафузо, Жигур и другие. Не минула эта горькая участь и начальника академии комдива Кучинского.

В Сибирском военном округе, откуда Ватутин прибыл на учебу в Москву, также прошли повальные аресты командиров и политработников. Как свидетельствуют документы, с 1 мая по 11 ноября 1937 года в округе были арестованы или осуждены по контрреволюционным преступлениям 479 военнослужащих. Больше всего «врагов трудового народа» и «шпионов» — 94 человека — работники НКВД выявили в 78-й стрелковой дивизии. 22 ноября 1937 года командующий войсками СибВО комкор М. А. Антонюк на заседании Военного совета при НКО СССР доложил К. Е. Ворошилову и всем собравшимся: «В Сибирском военном округе, как и в других округах, враги народа, шпионы, вредители крепко приложили свою руку, чтобы подорвать боеспособность войск. Нет ни одной отрасли работы, товарищ народный комиссар, где бы не было вредительства. Чем глубже копнешь, тем больше находишь и тем скорее изживаешь в практической работе это вредительство».

Виновными Антонюк назвал прежнее командование СибВО — уже арестованного комкора Я. П. Гайлита, который, как сказано выше, будучи командующим войсками округа, рекомендовал Ватутина для поступления в Академию Генерального штаба. К числу «врагов народа» Антонюк причислил заместителя начальника политуправления округа дивизионного комиссара Н. И. Подарина, военного комиссара 57-го стрелкового корпуса А. П. Прокофьева и других.

Аналогичная картина была и в Киевском военном округе: только в период с июня по ноябрь 1937 года там уволили 1894 человека, из них 861, то есть почти половина, были арестованы как участники антисоветского военного заговора. Эти и другие страшные факты приводили Ватутина в состояние растерянности. «Кому верить?», «Как могло такое случиться?», «Что вообще происходит?» — задавал он себе подобные вопросы. Они не давали ему покоя и в поезде, который вез его в Киев. Мысли обгоняли монотонный стук паровозных колес. «Почему же все-таки арестовали маршалов, командармов, комкоров?» Верил ли Ватутин в их вину? Сказать твердое «нет» он не мог — слишком непоколебима была его вера в правильность генеральной линии партии, её вождя товарища Сталина. Но сомнения все же были. И сейчас, вглядываясь в пролетавшие мимо вагонных окон редкие огоньки украинских сел и хуторов, он думал о людях, которых трудно было заподозрить в шпионаже, участии в заговорах или других злодеяниях. Душу грела надежда, что Сталин во всем разберется, правда восторжествует, а те, кто его ввел в заблуждение, будут строго наказаны.