Ватерлоо Шарпа

Перед сражением у Шарпа был один ритуал. Перед тем как ехать на холм он отыскал рядом с лесом кавалерийского оружейника, чтобы тот наточил его большой палаш.

— Пусть будет как бритва, — приказал он.

Оружейник раскрутил точильное колесо, приложил лезвие к камню и от него снопом полетели искры. Некоторые зазубрины были столь глубоки, что даже заточка не позволяла избавиться от них. Шарп, наблюдая за снопом искр, не мог даже вспомнить, откуда взялись эти зазубрины. Оружейник повернул клинок, чтобы заточить острие. Кавалеристов учили скорее рубить, чем колоть, но острие все равно должно быть заточено как игла. Оружейник подправил несколько дюймов острия более мелким камнем и протер лезвие своим кожаным фартуком.

— Как новенький, сэр.

Шарп дал ему шиллинг и аккуратно вложил острый палаш в ножны. Если повезет, подумал он, то доставать его сегодня больше и не придется.

Два стрелка поехали через лагерь. Интендантские телеги еще не прибыли, так что людям придется голодать, хотя ром все же прибыл, квартирмейстеру удалось доставить его из хранилищ в Брюсселе. Солдаты радостными восклицаниями приветствовали бочонки с ромом, которые катили по грязи. Также сквозь грязь протаскивали и телеги с боеприпасами, рассчитанными на день боя.

Барабанщик посильнее натянул промокшую кожу на барабане и щелкнул по нему пальцем, проверяя звук. По соседству с ним горнист выливал из горна дождевую воду. Им было не более двенадцати лет. Они улыбнулись, когда Харпер заговорил с ними на гэльском, а барабанщик ответил на том же языке. Это были ирландцы из 29-го батальона.

— Неплохо смотрятся, верно? — показал Харпер на своих соотечественников, хотя, по правде говоря, они были как покрытые грязью чертенята, но, как и все ирландские батальоны, они и дрались как черти.

— Да, неплохо, — согласился Шарп.

Они взобрались на самую высокую точку холма, к стоящему возле дороги вязу. Прямо слева от Шарпа расположилась батарея из пяти девятифунтовых орудий и одной гаубицы. Рядом с пушками на кусках парусины лежали готовые заряды: мешочки с порохом, достаточным, чтобы вытолкнуть определенный заряд на нужное расстояние. Рядом с зарядами лежали снаряды, ядра или бомбы, сложенные в деревянные ящики. Артиллеристы заполняли картечные контейнеры, которые были просто цилиндрами из олова, набитыми мушкетными пулями. После выстрела оловянный цилиндр распадался на части, рассыпая вокруг массу мушкетных пуль. Кроме пушек и зарядов здесь было и другое артиллерийское имущество: цепи, прибойники, губки, ведра, лопаты, запалы, ломы. Пушки выглядели очень обнадеживающе, пока Шарп не вспомнил, что французские пушки обнадеживают не меньше, и возможно, что на поле боя их окажется больше британских.

Дым от вражеских костров стелился будто серый туман, закрывая горизонт на юге. Шарп разглядел всадников возле гостиницы, но кроме них больше французов видно не было. В долине все ржаные поля были прибиты к земле дождем.

В паре сотен шагов ниже по дороге на позиции стояли стрелки прямо напротив фермы Ла-э-Сен. Шарп и Харпер направили лошадей к ним. Зеленые куртки расположились на песчанном холмике слева от дороги, а в самой ферме стоял гарнизон из войск Королевского Германского легиона.

— Паршивая ночка, верно? — спросил Шарп сержанта стрелков.

— Бывало и хуже, сэр. Вы ведь мистер Шарп, да?

— Да.

— Рад, что и вы здесь, с нами. Хотите чаю, сэр?

— Как всегда смуч?

— Он никогда не меняется.

Смуч был дешевым чаем, приготовленным, по словам солдат, из трухи чайных листьев, вымоченных в навозе. На вкус он был еще хуже, чем обещал рецепт, но в такое промозглое холодное утро любая горячая жидкость была очень кстати. Сержант протянул Шарпу и Харперу по кружке чая и посмотрел на вражеский холм.

— Полагаю, мусью начнут рано.

Шарп кивнул.

— На их месте я бы так и сделал. Им надо побить нас до прихода пруссаков.

— Так они придут, сэр? — заинтересованный тон в голосе сержанта выдал, что даже эти элитные войска понимают: без пруссаков британцам придется весьма непросто.

— Они идут. — Шарп все еще не имел никаких официальных новостей о пруссаках, но ночью Ребек заверил его, что Блюхер выдвинется на рассвете.

Сержант вдруг резко повернулся, давая повод заподозрить, что у него и на затылке имеется пара глаз.

— Эй, Джордж Куллен, пшёл отсюда, маленький засранец! Иди делай свои дела в поле. Делать нам больше нечего, как нюхать весь день твое дерьмо!

Группа стрелковых офицеров собралась возле пустого картечного цилиндра, наполненного горячей водой. Они намеревались побриться. Один из них, высокий, бледный седой майор, показался Шарпу очень знакомым, но он никак не мог вспомнить его имя.

— Это майор Даннет, — сказал Шарпу сержант. — Его назначили в прошлом году. Бедняге не повезло, он почти всю войну был в плену.