Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

Местность, по которой нам пришлось идти, оказалась сильно холмистой, на ней созрела рожь, которая в этой богатой и процветающей стране родится необычайно высокой. Все это мешало обзору. Мы шли ведущей ротой в полку… заметили французскую конницу, которая изготовилась к атаке. Нам тут же приказали построиться в каре… Враг, увидев наши приготовления, не стал нападать, а двинулся влево и ворвался в открытую колонну 69-го полка, стоявшего в низине и не заметившего французов.

69-й был разгромлен, королевский штандарт захвачен, лишь немногие смогли спастись в ближайшем каре. Потеря знамени считалась ужасным бесчестием. Эти флаги для некоторых имели почти мистическое значение. Уильям Миллер служил офицером 1-го Гвардейского пехотного и при Катр-Бра получил смертельное ранение. Его предсмертным желанием было в последний раз взглянуть на полковое знамя. Знамя принесли к умирающему. Очевидец писал: «Его лицо посветлело, он улыбнулся». За эти флаги люди дрались, как черти, и прапорщик Кристофер Кларк убил троих кирасиров, пытаясь спасти королевский штандарт, но получил в бою 22 раны от сабельных ударов. Он выжил и впоследствии присоединился к 42-му батальону.

33-й оказался почти в таком же трудном положении, как и 69-й. Они стояли в каре, поскольку поблизости виднелась вражеская кавалерия, но и сами также находились в прямой видимости французской артиллерийской батареи. Лейтенант Пэттисон видел, как командира его роты разорвало ядром надвое: «Мозги бедного Артура Гора разбрызгались по моему лицу и киверу». Джордж Хемингуэй был рядовым в этом батальоне. Через два месяца после этой битвы он писал своей матери:

В этот раз наш полк оказался хорошо виден врагу, и ядра сыпались на нас как град. Мы осмотрелись на местности и заметили большую колонну французской кавалерии, так называемых французских кирасиров, направлявшихся прямо к нам. Мы сразу же попытались построиться в каре, чтобы встретить конницу, но тщетно – вражеский пушечный огонь ломал наши ряды быстрее, чем мы их строили. Каждый выстрел убивал по 8–9 человек. Ядра падали среди нас, бомбы рвались на сотни частей. Если бы не лес справа от нас, метрах в трехстах, кавалерия изрубила бы нас в куски и растоптала конями.

33-й, бывший полк герцога, скрылся в лесу, и у некоторых из кирасиров нашлось достаточно легкомыслия, чтобы последовать за ними. Теперь уже красные мундиры обернулись и перебили своих преследователей, увязших в подлеске.

Для французов разгром 69-го и захват их флага оказался наивысшей точкой сражения. Они продолжали наступать на обоих флангах и давить на центр британской армии, но из Брюсселя все прибывали новые войска, и теперь у герцога было достаточно людей и артиллерии. Он решил, что подошло время для атаки, но сперва требовалось очистить от французского гарнизона каменное строение возле главной дороги. Полковник Кэмерон из 92-го батальона горел желанием захватить это здание и неоднократно спрашивал у герцога разрешения на штурм. «Повремените, Кэмерон, – отвечал герцог. – Вам будет чем заняться еще до наступления ночи». И вот Веллингтон отдал шотландцам команду. История полка сохранила рассказ шотландского солдата: