Вастум

Его коллега, успевший перепачкаться в пыли и где-то расцарапать наколенники, пробурчал:

– Давно пора этой девочке маячок засунуть в…

Последнее слово шло с пометкой «грубая ненормативная лексика, к использованию не рекомендовано». Забавный догадался, что речь велась об установке датчика геолокации. Ими давно хотели снабдить шестерых, но Хозяин Маленькой не позволил. Он сказал: даже у собаки должно быть место, где та может спрятаться. Иначе личность со здоровой психикой не воспитать.

– Эй, пацан, где твоя подружка? – поинтересовался пыльный.

Забавный слышал дыхание Маленькой, затаившейся в соседнем помещении. Но, заглянув в злые глаза охранника, вместо ответа вернул грубое слово:

– В…

В спину полетела ругань, но Забавный не отреагировал. После долгой череды занятий и тренировок больше всего ему хотелось отдохнуть. Он вернулся в спальню, сел на койку и уставился на стену, выкрашенную белой краской. Было приятно оставаться в одной позе, не получая никаких сообщений. Ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не хотеть. Но через некоторое время его захватили навязчивые мысли.

Почему стену оставили пустой? Она могла вместить так много информации, которую люди научились передавать не только текстом или кодом, но и визуальными образами. Цветок лилии, обычное растение, был больше, чем шестью лепестками и жидкой охапкой тычинок, он символизировал благородство и чистоту. В голове всплыли строки: «Я полевой цветок и долинная лилия…». Долинная лилия – как красиво это звучит. Он закрыл глаза и представил, что белая стена покрывается трещинами, откуда с шелестом пробиваются десятки лилейных соцветий, сбрасывая с лепестков набухшие хлопья краски.

Внутри живота скрутился узел. Это был зов Хозяйки, решившей не ехать в город. Забавный почувствовал, как натягивается несуществующая нить. Он ненавидел эту функцию, имевшуюся только у него, и в то же время испытывал какую-то постыдную радость. Если она звала сейчас, за полчаса до отбоя, значит, у них впереди целая ночь. Полная разговоров, смеха и вопросов, которые он не сможет произнести вслух.

Забавный проследовал знакомым маршрутом и переступил порог апартаментов, непохожих на другие помещения базы. Эти комнаты наполнял жизнерадостный хаос ненужных вещей. Валявшаяся повсюду одежда. Испачканные губной помадой кофейные чашки. Подсвечники с прогоревшими восковыми пеньками, запах лимонада и фруктовой жвачки. Запах радости, не испорченной мыслями о смерти.

Хозяйка стояла у зеркала и разглядывала отражение, приподняв обеими руками длинные волосы над головой.

– Как думаешь, мне пойдёт короткая стрижка?

– Прогони фото через приложение и посмотри.

– Ну представь меня с короткими волосами. Так будет лучше или хуже?

Забавный не ответил. Он не понимал, по каким критериям судить.

– Говорят, женщины выбирают новую стрижку, когда хотят перемен. Но мне нравится моя жизнь…

«А мне – моя. Только вас это не остановит».

– …и всё же со многими привычками придётся попрощаться. Нас ждут не просто перемены, а настоящая революция.

Забавный насторожился. Что она имела в виду? Разве окончание эксперимента – это революция? Скорее, отход на прежние рубежи. Или она намекала на что-то другое, не подозревая о планах отца? Или Умный ошибся, и фраза про двери была брошена сгоряча и теперь не значила ничего, как это часто случается у людей? Но Олега Фархатова не назовёшь пустозвоном, легко отказывающимся от своих слов.

– Совсем скоро о вас узнает весь мир. Это будет взрыв. Бум! – Она махнула руками, растопырив пальцы. Освобождённые волосы с шелестом рассыпались по плечам. – Знаешь, меня всегда восхищали одиночки, которые сияли так ярко, что уходили задолго до своего срока. Есть такой клуб – клуб двадцати семи. Через месяц мне исполнится двадцать семь лет, но я не Данко и не хочу сгореть. Я хочу поджечь весь мир, перевернуть его вверх дном!

Забавный ничего не понимал. Он попытался разгадать переносное значение фраз, но одна двусмысленность цеплялась за другую, затрудняя дешифровку. «Перевернуть мир вверх дном» – устойчивое выражение, означающее… «Данко» – персонаж третьей части рассказа Максима Горького…

– Я расскажу тебе об одном представителе этого клуба. Иди сюда.

Хозяйка шлёпнулась на диван и похлопала по мягкой обивке, призывая подопечного располагаться. Пока он развязывал шнурки и пристраивал обувь на коврике, достала изо рта обмусоленную жвачку и сунула в щель между диваном и стеной. За два года там скопилось немало подобных комочков, съежившихся и засохших среди обёрток от конфет и одиноких чулок. Забавный сел рядом, ощущая бедром исходящее от неё тепло.

– Это Жан-Мишель Баския. Он входит в сотню самых известных уличных художников.

На стене развернулся экран, под лучами проекторов вспыхнувший сумасшедшим калейдоскопом красок. Скакали кривые буквы, их безо всякого порядка перечёркивали линии, стрелки и закорючки. Щерили зубы чёрные и жёлтые головы с палочками вставших дыбом волос. Тела были деформированы и упрощены настолько, что распадались на мешанину цветных мазков.