Васюган — река удачи

Шегай широкоскулый. При улыбке и без того узкие щелки глаз почти закрываются. Шляпа не может пригнуть его дегтярно-черные кучерявые волосы. Они пружинисто встают на крупной голове, сбегают на крепкую короткую шею. На светло-коричневом лице между гладких лоснящихся щек — некрупный приплюснутый пос. Во время туристической поездки по Японии Шегая признавали «за своего», заговаривали с ним по-японски. Несколько раз через переводчика приходилось разубеждать желтолицых островитян: я не японец — советский кореец. Хозяева страны недоуменно смотрели на туриста.

Родился Валерий Тимофеевич в Узбекистане. Детство и отрочество провел в Казахстане, три года учился там в корейской школе. В Сибири с шестнадцати лет. Как тесен все же мир! Узнаю, что Шегай закончил одно из старейших ремесленных училищ Сибири — Томское горнопромышленное — ныне СПТУ № 1. В нем учился и я, овладевая специальностью слесаря по ремонту промышленного оборудования. На одном заводе — Томском электромеханическом — проходили практику. Позже на этом заводе Шегай был начальником пятого цеха. Вот я-то имею полное право принять Шегая «за своего».

Произвели в подпорном насосе уплотнение сальников. Включили. Смотрим на манометр. Давление поднялось до шести атмосфер. Минут пять стрелка дрожит на этом делении и начинает уклоняться влево. Давление падает. Сальниковую набивку выдавливает. Веером разбрызгивает воду.

Пришлось делать разборку капризного насоса. Позже механик Хохлов в рабочем журнале запишет: «При вскрытии насоса подпорного обнаружено: вал насоса лопнул со стороны муфты в районе шейки сальника». Обнаружили трещину — заводской дефект. Надо производить замену вала.

«Консилиум» специалистов решает: можно ли без подпорного насоса включить главный. По рации из Пионерного центральная инженерно-технологическая служба торопит: включайте! Шегай и оператор станции Марина против. Девушка, видно, любит ловить свое изображение в зеркальцах: одно на маленьком подоконнике возле гаечного ключа и трехгранного напильника, другое— на рации.

Все собрались около технологической схемы насосной станции. Выясняют, какие вентили надо перекрыть. В большом насосе не так давно была произведена сборка зубчатой муфты и кожуха, центровка индикатором. При включении сработала автоматика, указывая на перегрузки. Мастер из цеха автоматизации производства — длинный, сутуловатый мужчина — торопливо бегал от щитка к щитку, следил за лампочками, показаниями многих приборов. Видно было, что он остался доволен всей сложной службой охраны и контроля работы центробежного насоса. Приборы не подводили. Своевременно срабатывало реле защиты. Пришлось воспользоваться запасным насосом. Резервный не подвел. Все меньше и меньше стало выплескиваться сеноманской воды через горловины многокубовых емкостей-булитов.

Блочно-кустовая насосная станция с гудящим агрегатом, вздрагивающим полом, короткими крутыми лестницами, вентилями, оплеткой труб, поручнями по бокам узких коридорчиков, походила на речное судно, невесть как попавшее на земную твердь. В трубах шла напряженная работа воды. Большая туша центробежного насоса хотя и дышала ритмично, но надо было скорее сменить вал подпорного — его меньшого брата.

Я помогал держать на весу диск. Шегай меткими сильными ударами кувалды бил по короткому стальному пруту, поставленному на торец вала. Удары наносились точнейшие. Ни разу инструмент не пошел юзом. Смотрел на «чистую» работу Валерия Тимофеевича и думал: не вдруг найдешь такого молотобойца для кузницы. Он слесарничал на томской ГРЭС-2 и, видно, успел «набить руку», обучиться меткости ударов. На той электростанции несколькими годами раньше мне довелось работать монтажником-верхолазом. Наши жизненные дороги пересекались.

В горнопромышленном училище, из стен которого мы вышли, мастера производственного обучения давали дельные навыки, учили не робеть перед металлом, по-свойски расправляться с ним при помощи напильника, ножовки, сверла и зубила. Учебник предлагал: на зубило надо надевать резиновую предохранительную накладку. Но мы на практических занятиях не пользовались охранным резиновым кругляшком. Заживали одни ссадины, появлялись другие. Но с каждым днем вернее и метче были наши удары. Нас вели к истокам слесарного мастерства, надеясь, что мы не спасуем впоследствии в заводских, фабричных цехах.